Каждая поездка в исторические регионы России предполагает особую ответственность, потому что местные жители ценят каждое мгновение, видят мир в ярких красках и не упускают возможности устроить праздник. О своих впечатлениях от таких поездок, просыпающемся у россиян чувстве патриотизма, войне за умы и сердца в интервью Донецкому агентству новостей рассказал музыкант, общественный деятель, депутат Мосгордумы Родион Газманов.
О поездках в Донбасс и Новороссию
— Родион, расскажите, пожалуйста, когда вы впервые приехали в Донбасс?
— Это было 2017 или 2018 год. Донбасс уже обрел независимость, но еще не вошел в состав Российской Федерации. Мы с командой приезжали 8 марта в Донецк с концертом, 9 марта — в Луганск. Шли активные боевые действия, нас пригласили через директора, сказали, что людям нужно подарить праздник. Поначалу пара человек из команды сомневались, потому что там неспокойно. Однако мы все же поехали полным составом музыкантов и отработали два концерта.
— Какие у вас были первые впечатления?
— Прежде всего, я впервые побывал в городе, в котором действовал комендантский час. Меня дико шокировало, что люди могли по звуку работающего ПВО определить вероятность прилета. Для них это было как определить погоду!
С одной стороны, видеть такое отношение радостно — это ведь говорит о неистребимости человеческого духа. С другой стороны, это, конечно, страшно, ведь людям приходится к такому привыкать. Я вел несколько мероприятий, на которых рассказывали истории людей из исторических регионов России. В том числе был форум «Женщины Донбасса» Юлии Барановской, на котором меня просто поразила история девушки, которой было около 16 лет.
Она занималась в танцевальной студии. Однако район остался практически полностью разрушен: одни не смогли больше ходить, другие уехали, преподаватели куда-то подевались. И все же при температуре -30°C она собирала людей и проводила занятия под обстрелами. Им было важно сохранить ощущение, что жизнь продолжается.
Это ведь какая сила человеческого духа! Я посмотрел в глаза этой девушки и ожидал увидеть какой-то героический блеск, который, наверное, на памятниках ожидаешь увидеть. Однако увидел обычного человека, который понимает внутри, что нужно продолжать жить. Это очень важно. Меня эта история безумно вдохновила и вдохновляет до сих пор.
— После концертов что-то изменилось?
— Я лишился своего последнего украинского друга. Мы дружили где-то с начала 2000-х, договорились в общении не затрагивать тему политики, ценили наши отношения. И вдруг — я даже не успел выложить никаких материалов с концертов — пришло сообщение: «Каково тебе выступать перед террористами?» Я не понял претензии в принципе. Для полноты понимания добавлю, что на концертах были семьи с детьми, женщины. Мы приехали 8 марта подарить праздник людям, у которых буквально над головами снаряды рвутся. Мой собеседник начал нести какой-то бред, общение закончилось. Я не расстроился, это должно было случиться.
— На контрасте — что вас сильнее всего впечатлило в людях Донбасса и Новороссии?
— Меня этот край очень заряжает, потому что там люди особенные. Они ценят каждое мгновение жизни, видят окружающий мир в очень ярких красках и не упускают возможности устроить себе праздник, потому что понимают: завтра может и не быть. Это очень располагает и подкупает. А еще вызывает невероятное чувство ответственности — ведь ты понимаешь, что подвести этих людей просто не имеешь права.
— С тех пор как часто вы приезжаете к нам?
— Регулярно, от пяти до десяти, а то и пятнадцати раз в год. Были в ЛНР и ДНР, а также Херсонской и Запорожской областях. В 2022 году я вел концерты, когда музыканты приезжали в Херсон и Мелитополь. В Херсоне тогда еще были наши. Люди подходили, благодарили, просили не оставлять их. Я не сомневаюсь, что мы еще обязательно вернемся туда.
— А вы туда еще приедете, когда Херсон снова будет наш?
— Обязательно!
— Что послужило толчком для того, чтобы вы также подключились к гуманитарной помощи и сборам? С чего это началось для вас?
— В этих поездках я посмотрел, как коллеги такие сборы проводят, как это все происходит, и понятно, что чем больше мы сможем привезти, тем больше мы поможем. Каждая такая поездка — это вложение определенных сил, ресурсов, это определенный риск, поэтому каждый день мы ездить не можем. И чем больше сможем привезти в одну поездку, тем больше мы сможем помочь. Люди хотят помогать, но кому-то проще в этой ситуации довериться и сказать: «Я могу помочь вот на такую сумму, держите, спасибо, что вы есть». Вот таким образом родились эти сборы.
— Вы также принимали участие в открытии Центра развития и психологической помощи «Лисена Арт», который занимается социальной поддержкой семей военнослужащих. На ваш взгляд, насколько это масштабный проект и можно ли его распространить на другие исторические регионы?
— Можно и нужно обязательно! «Лисена Арт» занимаются всем, до чего могут дотянуться: реабилитацией бойцов, адаптацией к нормальной мирной жизни, поддержкой семей военнослужащих, связью с боевыми подразделениями. Ольга Тихонова, которая является организатором и создателем фонда, — человек с большим сердцем и с фанатичной преданностью тому, что она делает.
У нее самой муж в зоне проведения СВО, и она не понаслышке знает о тех сложностях, которые перед бойцами стоят, и о тех возможностях, которые есть для того, чтобы их поддержать. Поэтому, на мой взгляд, обязательно нужно тиражировать этот проект, как случилось недавно с Луганском.
О творчестве
— Какие песни больше всего любят в исторических регионах?
— Пожалуй, несколько — «Люси», «Танцуй, пока молодой». Кроме того, у меня появилась песня «Затишье», которую я изначально написал для наших бойцов. У нее есть своя история. Мы тогда выступали в парке «Патриот» перед ребятами, которые вот-вот должны были отправиться на передовую. И вдруг я понял, что все мои песни «не в кассу». Было ощущение, что я не имею права там находиться, потому что принес им песни, которые не соответствовали моменту. Тогда мы с командой спели «Темную ночь» и «Дорожку фронтовую».
После этого я несколько дней не мог уснуть — чувствовал, что недодал что-то, не сделал что-то и не имел на это права. И вот спустя несколько дней было аналогичное выступление, и мы уже вышли с песней «Затишье».
— Что вы в нее заложили, какие смыслы?
— Она довольно серьезно перекликается с мотивами Великой Отечественной войны. Я очень большой поклонник этих песен, этого репертуара, потому что песни и правда великие. Сколько песен из современных хит-парадов доживут хотя бы до 2030 года? Да хотя бы до следующего? А те песни прошли проверку длиной в 80 лет. И песня оказалась похожей, потому что во мне эти мотивы тоже живут и играют.
— Вы не планируете написать альбом или еще композиции в том же духе?
— У меня не получается писать по плану. Я знаю авторов, которые пишут потрясающие песни, и некоторые даже заранее пишут сюжет. С другой стороны, знаю авторов, которые начинают писать и окунаются в это приключение, не зная, чем это все закончится. И те, и другие пишут потрясающие вещи. Однако я себя скорее отношу ко вторым — не знаю, чем закончится песня, когда начинаю ее писать. Однако, на мой взгляд, высшая степень профессионализма в нашем деле — это способность себе поставить задачу, и под нее написать песню. У меня так не получается — возможно, только пока.
— А как вы относитесь к тем артистам, которые покинули страну?
— У меня есть друзья, которые уехали, когда началась спецоперация. И с некоторыми из них мы продолжили дружить. Я провожу здесь очень точную черту: если человек уехал по каким-то своим причинам, для кого-то, например, важно вести бизнес с иностранными партнерами. Ему нужно кормить семью.
Есть люди, которые уехали, потому что находятся в таком информационном окружении, где им говорят, что скоро здесь будет концлагерь, лучше уехать. И человек уезжает.
Дальше следующий этап. Человек уезжает и начинает сильно ругать Россию. Потому что у него, знаете, эмигрантская злоба такая просыпается, то есть, как крысы, бегущие с тонущего корабля, очень потом обижаются, если корабль не тонет. Психологически такой есть феномен, когда человеку нужно оправдать себя. И чтобы оправдать, они начинают жить вот в этом выдуманном инфопространстве, где у России все плохо.
Ну, и прямо самая последняя градация — это когда человек уезжает и начинает ругать страну, которая дала ему все, для того чтобы собрать зал где-нибудь там в Тель-Авиве или в Париже и так далее.
Вот последние две категории для меня нерукопожатны. Я могу объяснить, почему они так делают. Оправдать — нет. Принять — нет. Понимаете, даже уехав, можно сохранить порядочность, можно сохранить признательность к своей стране. Но если человек обесчеловечивает тех, кто не предал свою страну, он обесчеловечивает самого себя. И с этим людьми я общаться не буду.
— А если предположить, что спустя некоторое время те, кто ругали свою страну, захотят вернуться назад?
— Слушайте, я думаю, что из широты души российской некоторых из них, скорее всего, примут. Хорошо это или плохо я не буду судить.
— Но для вас они останутся нерукопожатными?
— Для меня они останутся нерукопожатными.
— Расскажите, пожалуйста, про новый материал и клипы.
— У меня вышла книга, которая называется «Время взрослеющих истин». Это книга со стихами о любви, жизни, о Родине, конечно, о людях и о жизни, и по ней я сделал программу. Мы с музыкальной группой сейчас работаем в двух форматах. Один формат — это музыкальный концерт в классическом виде. Другой вариант — это чтение стихов с музыкальным сопровождением. Это сейчас модный формат, интересный — даже люди, которые не были к этому готовы, остаются до конца, слушают и потом говорят: «А здорово получилось, не ожидал!».
О просыпающемся чувстве патриотизма
— Вы ведь член жюри песенного конкурса «Родники»? Расскажите, пожалуйста, о проекте чуть подробнее.
— Это целое движение, большой пласт проектов, которыми «Родники» занимаются: и продюсирование, и мастерская по созданию песен. Кроме того, в рамках «Родников» также проводятся вокальные и не только вокальные, конкурсы.
Нам приходит огромное количество новых песен, которые как раз рождены на фронте. К нам приезжают ребята с фронта, которые поют эти песни. Когда мы проводили финал первого сезона конкурса «Родники» в Ставрополе, с ними была такая ситуация. Ребята, о которых никто не знал, исполняли свои песни, которые тоже до этого никто не слышал, и зал устраивал им овацию. Они вызывали невероятные эмоции.
— Как бы Вы описали эти эмоции? Какие струны души задевают такие композиции?
— Когда нам говорят, что против нас весь так называемый цивилизованный мир, когда нам пытаются доказать, что мы не выдержим и развалимся, вот тут в сердце русского человека просыпается протест: пойти наперекор всему — не развалимся, не получится! Во мне вызывает невероятный восторг наблюдать за тем, как это просыпается в каждом человеке,
— Вы говорите, что эти чувства просыпаются. Выходит, оно спало? Кто его усыпил?
— Конечно. Нас ведь еще в 80-е годы учили стесняться любви к Родине. В американских боевиках кромсали русских десантников, и все смотрели это в видеопрокатах. Это ведь политическая диверсия! В нас подсознательно формировали новое чувство, учили, что нужно стесняться любви к Родине, своего флага, слова «патриот». А нам ведь есть, чем гордиться! Мы живем в Великой стране.
Я очень рад, что сегодня мы это побеждаем. Война, которая ведется на линии боевого соприкосновения, — это одно, и совсем другое — война, которая ведется за умы и сердца. Вторая война в долгосрочной перспективе ничуть не менее важна, потому что, проиграв в ней, мы потеряем себя.
Но такого, конечно, не будет. Мы победим!
Смотрите видео интервью на Rutube, Вконтакте и Одноклассниках