С каждым шагом наших бойцов на фронте военная напряженность в Донецке очевидно снижается. Обстрелы, которые терроризировали дончан больше 10 лет, сегодня заметно уменьшились. А это значит, что настало время большой работы по возрождению столицы Донбасса. Эту точку зрения разделяет и глава администрации городского округа Донецк Алексей Кулемзин. В интервью Донецкому агентству новостей он рассказал о грядущих планах.
— Мы, наверное, впервые с вами встречаемся по такому поводу, хотя работаем вместе уже много лет. Донецк — наш общий дом, наша боль, наша награда. И очень бы хотелось видеть его по-настоящему мирным городом, делать еще лучше, ярче и современнее. Уверен, вы, как хозяйственник и коренной дончанин, разделяете это.
— Сразу скажу, что в городе все не так плохо. В принципе, если серьезно, в Донецке всегда было хорошо. И сейчас, слава богу, светлых пятен становится все больше. Я готов ответить на любые вопросы.
— Линия фронта отодвигается каждый день. Еще год назад сложно было, наверное, представить, что в Донецке развернется такая масштабная стройка.
— Действительно, ситуация в Донецке специфическая. Мы уже 11 лет находимся на передовой военных действий. И пока продолжаем там находиться! Безусловно, благодаря подвигу наших ребят сейчас становится спокойнее. Но за 11 лет атеистов в Донецке не осталось, и у нас есть свои суеверия… Поэтому я не хочу слишком рано говорить, что мы подвели черту и все закончилось. Очень аккуратно отношусь к прогнозам. Вы видите, что удары беспилотниками, ракетами продолжаются, в любую точку они могут прилететь. Не будем говорить, что все у нас встало совсем уж на мирные рельсы.
Но, конечно, мы становимся на них. С Денисом Владимировичем [Пушилиным], Главой Республики, неоднократно обсуждали вопросы развития прифронтовых районов. Но раньше мы понимали, что реализовать эти планы нельзя из-за недостатка средств. Тем более вы же знаете, сколько было примеров, когда коптер целенаправленно шел за бульдозером, который выполнял ремонтные работы… Люди погибали, получали ранения… Огонь прицельно ведется по ремонтным бригадам. Эта история длится, к сожалению, уже много лет. Сегодня, да, мы выходим на новые рубежи. У нас появились ресурсы, о которых раньше мы и мечтать не могли. Весь западный мир был против нас, и сложно было даже выстроить какой-то хронометраж.
Конечно, мы уделим внимание, в первую очередь, четырем так называемым самым обстреливаемым районам. Это Петровский, Кировский, Куйбышевский и Киевский. Хотя, чтобы вы понимали, отмечу, что по статистике Ворошиловский район стоит на первом месте по разрушениям школ и детских садов. Злые языки часто рассуждают, где лучше, а где хуже… Но статистика — вещь упрямая.
— Чему будет уделено максимальное внимание?
— Вероятно, в этом году сбудется наша давняя мечта: мы усиленно займемся Петровским районом, где многое нужно поменять. Мы, конечно же, будем уделять внимание ремонту жилых домов. Сейчас благодаря Главе ДНР и федеральной программе через Минстрой дадим старт капитальному ремонту кровель. Это то, чего хотят жители. А еще мы начинаем вставлять стеклопакеты. Многие дончане долгое время живут с пленкой в оконных проемах. Это действительно страшная вещь для Донецка — индустриального, развитого города. Люди смотрят телевизор и видят, что в 2026 году на Марс отправляют робота, а у них в окнах пленка…
Я всегда говорил, что есть только одна вещь, которая страшнее войны — это война в собственном доме. Поэтому я действительно преклоняюсь перед мужеством этих людей.
Конечно же, мы будем уделять внимание дорогам, освещению наружному, закрытию тепловых контуров, ремонту домов, детсадов, школ. Будем приводить в порядок детские площадки. Какие-то из них старенькие — много таких, будем их чинить, выходить на субботники. А где имеется возможность — постараемся устанавливать новые. Где-то мы эту работу уже начали. Вот открыли физкультурно-оздоровительный комплекс, это первый такой проект за 10 лет. Ремонтируем парки, реконструируем общественные пространства.
Работы предстоит огромное количество. Невозможно подсчитать, сколько нужно всего сделать. Я не испытываю иллюзий касательно того, что вот сейчас произойдет капитуляция (Украины — прим. ДАН), наступит мир и все будет делаться само. Нам предстоит самим создать для себя красоту. Конечно же, мы ждем возвращения наших ребят с Победой. Это еще и дополнительный трудовой ресурс. Но еще раз говорю: на Бога надейся, а сам не плошай.
— А все же, есть какое-то понимание объемов работы? Хотя бы на ближайшее будущее: на год, два…
— Есть программы развития по разным направлениям. Я часто говорю горожанам: «Друзья мои, я коренной дончанин, поверьте, никто больше меня не хочет, чтобы город развивался семимильными шагами». Но ведь есть и вопрос безопасности. Во время обстрелов, в эти тяжелые моменты, когда все горит, летает, «лепестки», мины под ногами — как можно работать? Можно упереться и начать, но погибнут рабочие, будет уничтожена техника, а задача не будет выполнена.
Я вот общался с ветеранами Великой Отечественной войны. Они вспоминают, что в 1943 году, когда советские войска вошли в город, все было в руинах. Даже танки не могли пройти, шла только пехота. Но посмотрите — все отстроили. Поэтому я уверен, что при общем желании это будет еще быстрее. Вот если бы восстановление возложили на городской бюджет, который сейчас не в лучшем состоянии, то, конечно, пришлось бы ждать долго. Но ведь нам помогают…
Так что считаю, что это будет пятилетка, как говорили в советские времена. Если взяться дружно, всей страной, то через пять лет после окончания военных действий все преобразится до неузнаваемости. Действительно, возникнут новые кварталы, новые дома, новая жизнь. Самое главное, будет детский смех и детский топот на наших улицах.
— Из других регионов много помощников в Донецке?
— Всех подсчитать не получится… При желании, конечно, можно, но мы не задавались такой точностью. У нас шеф-регион — Москва, который здесь держит большую группировку. И дай Бог им здоровья, всем ребятам и Правительству Москвы, потому что это огромная помощь. Мало того, что финансовая, но и людским ресурсом, которого у нас катастрофически не хватает.
Благодаря Москве мы сегодня справляемся с котельными, куда подвозим воду цистернами. Этого мир не видел, не дай господь кому-то это ощутить! Это вообще против всех законов — миллионы кубометров воды, автомобили, которые не глушатся никогда. Просто меняются люди — и поехали. В круглосуточном режиме!
Кому-то кажется, что все делается само собой, — но это иллюзия. А на самом деле так и должно быть. Это говорит о профессионализме коммунальщиков. Человек открыл воду — она должна идти, включил свет — он должен гореть. А какого труда это стоит, не все понимают.
Пока Москва охватывает пять районов, в четыре не заходит из соображений безопасности. Это те самые Кировский, Петровский, Куйбышевский и Киевский. Но мы надеемся, что в ближайшее время ситуация изменится. При этом мы прекрасно понимаем, что Москва — большой красивый город, и там тоже очень много проблем. Уверен, что тот ресурс, который направляется сюда, в столице нашей Родины тоже лишним бы не был. Спасибо за помощь! Если же мы захотим ускорить работу, то может быть будет принято решение о целом союзе шефов-регионов… Ну и, естественно, мы сами тоже возьмемся за молотки.
А что касается аварийных бригад, я просто боюсь кого-то забыть. Это и Владимирская область, и Воронежская область, еще целый ряд регионов… Это люди, которые, в принципе, с 2014 года к нам приезжали, привозили лекарства и другую помощь.
— С мэром Москвы часто общаетесь?
— Нет, мы с ним не знакомы, хотя шанс познакомиться был. Помню, мы должны были подписывать соглашение между Правительством Москвы и администрацией Донецка. Уже запланирован был мой визит, но нас начали очень жестко обстреливать. Я позвонил Денису Владимировичу и сказал, что не могу поехать. Потому что мне здесь все понятнее. Обстрел? Обстрел. Сильно? Сильно. Город горел, городу было непросто, так что я попросил решить вопрос с визитом… Долго это выясняли, потому что протокол уже согласовали. В итоге, по-моему, наш председатель Правительства поехал подписывать. А мы отбились, выжили, все залатали.
А в принципе с Москвой мы, конечно, общаемся, согласовываем программы.
— Часто приходится выезжать на места обстрелов, на точки попадания?
— Я выезжаю всегда. Хотя сегодня уже вынуждены менять конфигурацию этих выездов… Шесть-восемь лет назад мы мчались сразу, разбирались, решали проблемы, а теперь начались повторные удары… Сейчас даже аварийные службы работают с осторожностью. Но, если случается беда, поднимаемся и летим, чтобы оказать помощь, разобраться в первую очередь с паникой, которая у людей возникает. Это не столько страх, сколько недоумение: за что так поступать с мирными людьми?
Ведь против нас используется такая артиллерия, которая в мире даже против военных не всегда применяется… А тут — на мирные кварталы.
Поэтому выезжаем всегда, бываем везде, с людьми всегда говорим. Мы живем в одном городе, и я всегда говорю правду. Никогда не обещаю того, что не смогу сделать. Когда мне говорят, что власть плохая, я пытаюсь что-то объяснять. Но я никогда не вру, что завтра мы все исправим, если знаю, что мы и через полгода не сможем изменить ситуацию.
Я живу среди этих людей и не боюсь ходить по улицам. Пусть меня критикуют… На самом деле 99 процентов того, что мне говорят, я знаю и сам. У меня очень хорошая информация о том, что происходит в каждом доме, в каждом микрорайоне. Где что заросло, где собак никак не отловят. Я знаю причины, почему что-то не удается. И я стараюсь не закрывать глаза, а принимаю меры.
Среди сотрудников, подчиненных городу, нет тех, кто сидит и курит от безделья. Все знают свое дело — от врача до уборщика. После работы все немного отдыхают, а потом идут дальше. Мы работаем в долгую, это марафон.
— Вы поддерживаете политику руководства Республики по поводу общения с людьми?
— Конечно. Иногда из-за неосведомленности люди начинают волноваться, пишут что-то в соцсетях. Хотя иногда мы, может, что-то и не говорим. Ведь бывают и такие моменты: нет воды, мы сообщаем, что идет ремонт на таком-то водоузле… И через три часа туда прилетает. Нас читают не только те, кто хочет порадоваться нашим успехам. Нужно понимать. А кто-то через ботов пытается нас стравливать, мол, власть молчит, коммунальщики не выехали на место аварии. Да все выехали. Просто военные, дай Бог им здоровья, говорят: «Пацаны, нельзя». Спрятались и ждем. Только дроны разлетелись — сразу выходим.
Мы в одной лодке. Наша задача — не выживать за счет друг друга, а всем вместе выжить и победить. Здесь не может быть «поддерживать — не поддерживать». Мы одна команда. Не хватало еще, чтоб мы внутри выясняли что-то.
— Мы начали разговор с успехов нашей армии в рамках СВО. Донецк — действительно тот город и регион, который тяжелее всего дается.
— Уже в 2014 были бои за аэропорт…
— Да. И освобождаются города, в том числе и знаковые, как Авдеевка. К ней сейчас повышенное внимание. Но есть и другие населенные пункты, которые, в силу каких-то причин, кажется, не получают должного внимания. Имеется в виду та же Красногоровка. Про Марьинку, наверное, не будем говорить, потому что там нечего восстанавливать…
— Почему? Будем, будем.
Ответ, на самом деле, лежит на поверхности… Да, Марьинка и Красногоровка включены в наш муниципальный округ и по ним разрабатывается генеральный план. Но смотрите… У нас здесь, гораздо ближе к центральной части агломерации, зайдет инвестор, которому мы готовы предоставить участки для строительства домов. Как в той же Красногоровке, только ближе к центру, интегрировано. Это же интереснее людям?
А что делать с теми территориями, впоследствии определимся. Там может быть промышленная зона, разные предприятия, государственные и частные. Надо будет посмотреть.
Почему мы не заходим туда сейчас? Уже неоднократно пытались. Но смотрите, мы 10 лет асфальтировали дороги, когда по нам стреляли. Но количество взрывоопасных предметов, мин и всего остального там зашкаливает. Поэтому в целях безопасности вход гражданских служб туда пока запрещен. Но эти города не брошены, не забыты, они наши — донецкие.
— Не рассматривается вариант укрупнения Донецка за счет этих территорий?
— И такой вариант возможен. Однако мы снова возвращаемся к вопросу: что именно выбрать? Строить дома там или на Текстильщике? Если мы построим там дома, то завтра там нужны будут детские садики, школы, мусоровозы. Вопрос в том, сколько людей мы сможем там расселить. Это стратегические вопросы, которые будут рассматриваться, конечно. Повторюсь: эта территория не брошена. Но тут нужен четкий план, который будет понятен и востребован людьми и государством.
Сейчас вообще наступает эра, когда нужно будет рассматривать укрупнение населенных пунктов. Сегодня в селах и поселках непросто. Стареет последнее сельское поколение, а молодежь рвется в города. И может, спустя кое-то время мы придем к идее дач, куда молодежь, которой уже будет по 40 лет, поедет со своими детьми. И так все по кругу. А может быть, в будущем роботы будут работать на Марсе и привозить оттуда что-то полезное. Кто знает? Посмотрим.
— Сейчас видим на улицах Донецка сумасшедший трафик. Пожалуй, такого количества машин не было даже до войны. Артема, Ильича, Ленинский, Шевченко — все в потоках автомобилей. Очень много людей на улицах. Даже прошлым летом такого не было. Мы вернули себе статус миллионника?
— На самом деле мы были почти миллионником. Говорили, что присоединение Красногвардейского района Макеевки было необходимо, чтобы достичь этого миллиона, так как по официальной переписи в Донецке проживало около 950 тысяч человек. На самом деле, я думаю, что сейчас на территории города находится еще больше людей.
Но те пробки, которые есть, создаются еще и из-за того, что на сегодняшний день работают только два въезда в город — успенское направление и новоазовское. Это создает определенный транспортный коллапс. Хочу отметить, что эти проблемы предвиделись. Мы совместно с Академией транспорта изучали этот вопрос. Генплан, разработанный ранее, не учитывал всех нюансов, но я уверен, что решения будут найдены.
Меня на самом деле только радует, что людей и машин стало больше, движение активнее. Наши пробки…
— Не как в Москве?..
— Я всячески избегал этого сравнения. Да, конечно, никто не хочет стоять в пробках по два часа, но это говорит о том, что у нас есть большие перспективы для развития транспортной инфраструктуры. До настоящего коллапса нам еще далеко. Это, конечно, шутка, но, если серьезно — да, эти вопросы прорабатываем.
— Недавно вот начали реконструкцию Путиловского моста, под которым пролегает дорога на Ясиноватую. Когда появится новый въезд, то транспорт сможет двигаться с севера, минуя Макеевку. Это разгрузит такие участки, как Мотель и Чайкинское кольцо?
— Совершенно верно, он уйдет на север. Однозначно. Это федеральный проект, не городской. Но хочу подчеркнуть, что никто не переносит сроки, если есть возможность что-то сделать сейчас. Но как бы кому нужно ни было, есть порядок: проект, экспертиза. Раз работы начались, значит — все. Денис Владимирович уделяет этому большое внимание, лично контролирует процессы и спрашивает за их выполнение. Он хорошо помнит, что намечено и на каком этапе должны находиться работы. Мы только приветствуем эти решения.
— Раз коснулись темы транспорта и дорог, Алексей Валерьевич, когда отремонтируют мост через Кальмиус на Ильича?
— Большой вопрос. Знаете, я занялся им уже давно, лет пять назад, когда до моста еще никому не было дела. Но я всегда понимал, что есть тактические задачи, а есть стратегические. Если бы мы ничего не сделали тогда, то в мирное время мы бы только начинали этот путь.
Это тоже федеральный проект. Подрядчик имеет необходимое финансирование, проектное решение и квалифицированных работников с соответствующим оборудованием. По предварительным данным, через пару месяцев должны начаться работы по демонтажу старого моста. Затем последуют этапы, соответствующие утвержденным графикам. Мы обязательно будем следить за ходом работ и корректировать их при необходимости.
По моим данным, мост будет точно такой же, как раньше. Но новый, надежный и удобный.
— Остальные мосты и путепроводы в целом в порядке?
— Сейчас мы говорим о главном мосте, но вообще проект затрагивает не только его, другие тоже будут смотреть. Но учитывая, что это центральная артерия, которая несет большую нагрузку, я уж молчу о той нагрузке, что ему пришлось перенести за последние 11 лет, это будет хороший проект, и я очень рад, что наконец-то удалось подойти к его финансированию. Спасибо всем, кто приложил усилия для решения этой проблемы. С Денисом Владимировичем не раз обсуждали эти вопросы, федеральный центр также поддержал эту идею, и я жду, когда начнется реконструкция.
Хотя это будет непростое время для дончан. Временные трудности возникнут и с троллейбусным сообщением, и с автомобильным, появятся объезды.
— Мы помним, как строился мост на Мотеле…
— Но пережили же! И мост на Мотеле теперь есть. Уже 11-12 лет прошло. Так что давайте строить, а дальше поживем — увидим. К сожалению, одним махом все не объять.
— Это точно тот проект, который все воспримут нормально.
— Ну опять же, не все, наверное. Но он необходим. Говорю же, пять лет этим занимался. Это та невидимая работа, о которой говорят: «Да что власть делает, да что она понимает… Воды или света нет, а они тут…». Кстати, по воде тоже есть решения. Их пока не видно.
Что касается моста — думаете, мы случайно в прошлом году проспект Ильича весь отремонтировали? На самом деле это тот мини-план, который держался на контроле моей команды. Чтобы не построить мост Ильича в поле, а через несколько лет думать о том, как подвести к нему коммуникации. Из таких кусочков, никому не видимых, и складывается благоустройство. Вдруг случайно появляется парк. Потом появится дорога к этому парку. И так далее.
Люди по-разному относятся к вещам, но я поддерживаю всех, потому что это мои земляки, дончане. Я не с Марса, мне тоже хочется жить здесь и сейчас. Но когда делаешь что-то своими руками, начинаешь лучше понимать, как все устроено.
— Кстати, насчет парков. Донецк всегда ими славился — парк Щербакова, у «Донбасс Арены», парк кованных фигур, который, наверное, один из лучших в Европе. В центре города уже, наверное, не осталось мест для новых проектов? Хотя вот на набережной со стороны парка Победы можно видеть недострой. Что это?
— Это еще в советское время строился один из корпусов больницы Калинина. Там были попадания, прилеты. Мы общались не раз уже с главным врачом на эту тему. Нужно соответствующее финансирование. Мы с министром говорили, что восстановление здания в его текущем виде бессмысленно, потому что современные стандарты медицины гораздо выше. Я думаю, оно не пропадет, больница Калинина — надежное учреждение с хорошим персоналом и толковым руководителем.
В той стороне мы планируем дополнительное благоустройство, продолжение по набережной к мосту. Я хочу замкнуть эту территорию по кругу, чтобы можно было пройти от проспекта Дзержинского до парка Победы и вернуться обратно — по набережной. Это перспективная идея, но я не люблю о ней рассказывать. Будем делать потихоньку, а потом люди увидят. Пока это не очерчено во временных рамках.
Сейчас мы уделяем большое внимание общественным пространствам. Парк Горького — это большой проект, который уже реализован. Сейчас работаем над парком «Энергетик» в рамках федеральной программы. Также планируем благоустроить территорию в Буденновском районе, рядом с УБОПом. Это те пространства, которые раньше обслуживались крупными предприятиями, но сейчас экономика другая и они требуют нового подхода. Работы очень много.
Сегодня тысяч двести жителей спальных районов имеют в шаговой доступности места для прогулок. Набережную сделали: поставили лавочки, качели, детские площадки с травмобезопасным покрытием. Сейчас планируем все это покрасить. На недавнем республиканском субботнике мы тщательно убрали территорию. Кому-то это может показаться мелочью, но спросите старшее поколение или молодых мам. Я хорошо помню, как раньше женщины с колясками вынуждены были подниматься с набережной вверх, потому что гулять было негде, кроме бульвара Пушкина. Теперь они могут просто выйти из своих домов и провести время здесь.
Когда я приезжаю, то спрашиваю у людей, как дела, что нужно улучшить, что уже работает хорошо. Иногда предлагают что-то добавить, и мы стараемся прислушиваться. К сожалению, у многих находится время на критику, но редко — на слова благодарности. А я всегда говорю спасибо за доброе слово. Работы у нас, правда, вагон.
— Вы затронули краем очень важную тему — бродячие собаки. Сколько в Донецке действующих приютов, включая частные? И какова вообще ситуация?
—У нас работает с 2014-го года наш приют, коммунальное предприятие. Там до 300 животных можно содержать, оказывать первую помощь, лечение, делать стерилизацию, вакцинацию от бешенства. В начале пути мы столкнулись действительно с огромным нашествием бродячих собак. Те, кто жил в Донецке в то время, помнят, как люди, уезжая из-под обстрелов, со слезами на глазах оставляли своих питомцев, потому что не могли их взять с собой. В результате собаки сбивались в стаи, и их стало очень много. Однако нам удалось стабилизировать ситуацию.
Сегодня мы благодаря федеральному проекту построили вторую очередь приюта — еще на 300 хвостиков. Это современные вольеры, диагностическое и лечебное оборудование, хирургия, все необходимые медикаменты. Животные получают все, что нужно для их здоровья. Если собака не представляет опасности, ее в соответствии с законодательством выпускают в среду обитания. Регулирование численности — это гуманная миссия.
На сегодня мы сотрудничаем с двумя частными приютами: «Пиф» и «Четыре лапки». Конечно, мы понимаем, что чем больше у нас будет ловцов, тем оперативнее мы сможем справляться с проблемой. Пользуясь случаем, приглашаем всех на работу в коммунальные предприятие — гарантирована стабильная зарплата и хорошие условия.
В целом, ситуация находится под контролем. За 2024 год отловлено 3663 собаки.
Мы в то же время видим, как много дончан — волонтеров или просто неравнодушных людей — приходят ухаживать за собаками. Многие животные находят новых хозяев: приходят и дети, и взрослые, забирают питомцев домой. Это большая радость, которая доказывает, что мы делаем все не зря. Мы ждем изменений в законодательстве, которые сейчас обсуждаются, потому что считаем, что за животных нужно нести ответственность. Для многих людей питомец — это член семьи. А если это член семьи, то и отношение должно быть соответствующее.
— Вы и сами часто посещаете приют, привозите еду, проверяете условия.
— На самом деле, я приезжаю с гостинцами. Еда у них есть, все планово делается, все хорошо. Просто это еще и большая моральная поддержка. Потому что животные, знаете ли, даже в приюте у них искренности больше, чем где-то в другом месте.
— А у вас дома есть питомцы?
— Обязательно были бы, если бы я мог уделять им внимание. Но я, опять же, должен поступать гуманно. Я не могу позволить себе такую роскошь. Кошечки, собачки — это все мне очень не чуждо. Я рос в такой среде, где у нас было все. Когда смотришь в глаза этим живым существам, понимаешь, что в них порой больше доброты и мозгов, чем в некоторых людях. Это правда.
Будем надеяться, что новое законодательство не будет слишком жестким по отношению к животным. Мы поддерживаем любые гуманные инициативы.