Ровно два года назад, 5 сентября 2014-го, в столице Белоруссии на заседании Контактной группы по урегулированию конфликта в Донбассе был подписан протокол о немедленном (с 18:00 того же дня) прекращении огня и принят план мирного урегулирования из 12 пунктов. Положения документа получили развитие в минском Меморандуме от 19 сентября, а затем были детализированы в Комплексе мер от 12 февраля уже 2015 года. Февральский мирный план одобрила "нормандская четверка" (РФ, Франция, ФРГ и Украина), он получил поддержку Совета Безопасности ООН, став обязательным для выполнения международно-правовым документом.

Однако несмотря на это реализован «Минск» так и не был. В августе 2016 года в ходе боев только в ДНР погибли 50 человек, 76 ранены. Политическая часть соглашений осталась на бумаге. О перспективах мирного процесса Донецкое агентство новостей побеседовало с Денисом Пушилиным - главой делегации ДНР на переговорах Контактной группы.

Денис Владимирович, Минским соглашениям исполняется два года, как бы Вы оценили этот период?

Минские соглашения, которые были подписаны вот уже два года назад, послужили для Донецкой и Луганской Народных Республик той точкой отсчета, с одной стороны, когда закончились полноценные боевые действия и тот страшный период, когда мы сотнями исчисляли жертв среди мирного населения, когда морги в наших городах были переполнены и когда все, о чем могли думать люди – прожить до утра. Абсолютно никто не был застрахован от того, что утром не проснется, что ночью прилетит снаряд. И где бы кто ни находился, безопасной точки в Донецкой Народной Республике не было, потому что снаряды прилетали везде по всем городам, включая и центр Донецка, и Макеевку.

А с другой стороны, это та точка отчета, с которой Республики смогли устраивать свою государственность, потому что необходимо было выживать в условиях экономической блокады, транспортной, энергетической и прочих. Украина отрезала нас от всего, это был один из элементов давления, чтобы побудить нас сдаться, вернуться в ту Украину, которая уже, наверно, безвозвратно исчезла с момента госпереворота, совершенного в Киеве на рубеже 2013-2014 годов.

Соответственно мы начали очень долгий, трудоемкий, рутинный процесс выстраивания экономики, государственных институтов, но без полноценных боевых действий это сделать все-таки легче.

Как Вы оцениваете этот процесс?

Сейчас, если проанализировать, что произошло за этот период, то наши люди озабочены уже не просто тем, как выжить и проснуться утром, а уже заинтересованы тем, чтобы на прилавках магазинов был ассортимент, модная одежда, чтобы условия жизни, например оформление автомобилей, менялись в лучшую сторону. Не может не радовать, что жители озадачены мирными вопросами, но, с другой стороны, это заставляет с большей интенсивностью работать все руководство, все ветви власти, потому что потребности у людей растут. Но мы еще осознаем, что война полностью не закончена, потому что каждую ночь прилетают снаряды, в особенности это ощущается в наших населенных пунктах вдоль линии соприкосновения.

Минские соглашения нельзя назвать идеальными. «Минск-1» нужно было расшифровывать, формулировать в виде «дорожной карты», что было сделано, когда подписывался Комплекс мер в 2015 году. Но мы остаемся оптимистами, мы работаем в нескольких отношениях, Минск сейчас стал для нас международной площадкой, но мы обязаны обеспечивать жизнь наших граждан и повышать его уровень, этому и Глава (Глава ДНР Александр Захарченко – прим. ДАН) уделяет большое внимание.

Нет ли у Вас общего разочарования в Минских соглашениях?

Есть разочарование не в самих Минских соглашениях, не в Комплексе мер, есть разочарование в позиции украинской стороны, вернее в отсутствии письменно изложенной позиции, как раз в политических вопросах переговорного процесса. Украина полностью не согласна, а с чем она не согласна, что она предлагает взамен? Письменной позиции по сей день не представлено. Над этим бьется и координатор подгруппы по политическим вопросам Пьер Морель, мы выходим практически регулярно с обращением к украинской стороне. Мы понимаем, вы не согласны, опишите, где не согласны и что предлагаете взамен, какая ваша позиция? Но этой позиции нет, они просто против.

Можно ли сказать, что политическую часть Украина решила похоронить окончательно?

Украина решила затянуть процесс, очень трудно говорить на сколько, но называется представителями Украины и 10, и 20 лет, как срок подобных переговоров по другим конфликтам.

Не считаете ли Вы, что для реализации «Минска-2» нужно дождаться прихода новой власти на Украине? Можете ли Вы сказать, что нынешняя власть договороспособна?

У меня двоякие выводы, потому что нынешняя украинская власть недоговороспособна, но если рассматривать альтернативу власти, которая сейчас существует, может быть и гораздо хуже. Потому что мы знаем радикальные настроения у отдельных групп, у «партий войны» как таковых. Сейчас очень трудно судить - будет лучше или хуже с другой властью. Возможно, будет несколько смен власти, и тогда получится какой-то конструктивный диалог. Не исключено, что Украина из-за внутренних распрей распадется до этой возможности вести конструктивные переговоры, и тогда, возможно, придется действовать уже какими-то другими способами.

Возможно ли в нынешних условиях реальное прекращение огня в Донбассе? Что для этого нужно?

Первого сентября прошла Контактная группа в режиме видеоконференции, и, в целом, все участники выразили мнение, что возможно добиться и полного прекращения огня, но для этого нужно приложить максимум усилий. И мы имеем положительный опыт прошлого года, когда тоже с 1 сентября было достигнуто прекращение огня, которое длилось относительно длительный период. Этот период мы использовали, чтобы восстановить школы, детские сады на линии разграничения, жилой сектор, чтобы подготовиться к зиме, чтобы люди были обеспечены самым необходимым.

Мы никогда не были сторонниками войны, мы вынуждены были защищаться. Вот сейчас нам не нужно ничего делать, стоит всего лишь дождаться, когда Украина перестанет стрелять, и у нас не будет тогда повода им отвечать, повода вообще держать столь серьезные подразделения вдоль линии соприкосновения. Вот как сейчас, когда мы опасаемся, что Украина может пойти в наступление, потому что скопление украинской техники и личного состава, которое на данный момент имеется по нашей информации, оставляет такую угрозу, и мы вынуждены защищаться. Это дополнительные расходы, ведь содержать подразделения вдоль линии соприкосновения стоит определенных финансовых затрат.

Как добиться соблюдения требования отвода тяжелой техники? Ведь Киев производит новые машины для армии. Вот недавно президент Украины Петр Порошенко передал в ВСУ 150 единиц. Их номеров у миссии ОБСЕ нет. То есть им ничто не мешает отвести на склады всю переписанную технику и подтянуть к фронту новую. Какие решения предлагают этой связи в ДНР?

Совершенно верно, им ничего не мешает так поступить. Здесь шаги должны быть такими: повышение эффективности работы СММ ОБСЕ, а также СЦКК. Здесь только такие шаги, потому что наши оппоненты, я думаю, будут против, если мы будем проверять, куда они отвели технику на подконтрольной им территории. Это прописано в Комплексе мер, здесь только стоит дождаться, когда это станет эффективным вдоль линии соприкосновения.

Есть ли какие-то подвижки в восстановлении в ДНР банковской системы и будет ли создан международный механизм для облегчения финансовых операций в Донбассе, как это прописано в Комплексе мер?

Если говорить о Минских соглашениях, то украинская сторона игнорирует полностью свои обязательства по восстановлению банковской системы. К тому же Германия, которая обещала технически помочь в этом, здесь тоже самоустранилась. Сейчас все, чем Украина оправдывает свои действия и апеллирует, что выполняет этот пункт, это то, что они запустили два бронированных КамАЗа с банкоматами вдоль линии соприкосновения на подконтрольной им территории. Они считают, что это восстановление банковской системы. Это смешно, но еще больше вызывает недоумение, что это перед Европой звучит как оправдание, что они выполнили этот пункт.

У нас внутренняя банковская система работает. Выстроен механизм работы через Южную Осетию. Южная Осетия признала нас, ее признала Российская Федерация, поэтому выходы на внешние финансовые рынки есть. Они затруднены, не очень удобны, но такая возможность есть.