Новый гость проекта «Мы. Донецкие» — полковник Артур Бацев, боевой офицер, командир 32-го отряда БАРС имени Павла Судоплатова. Его добровольческие отряды приняли не один бой на разных направлениях фронта. Времевский выступ, Марьинка, Работино, Вербовое — все это страницы не только летописи СВО, но и доблести и чести русского воинства.

Артур Бацев — потомственный военный, закончил Благовещенское танковое училище, затем Военную академию имени Фрунзе, прошел Вторую чеченскую, в отставку ушел в 2014 году в должности комбрига. На СВО с весны 2022-го, стоял у истоков создания добровольческих отрядов БАРС (Боевой армейский резерв страны). В эти дни со своими бойцами, которых всех до одного считает героями, он выполняет задачи в Запорожской области. Так же бескомпромиссно и по совести, как до этого в ДНР.

Смотрите видеозапись интервью на наших каналах в Rutube и Вконтакте.

****

Здравствуйте, рады Вас приветствовать в нашем проекте «Мы.Донецкие». Этот проект объединяет не только тех, кто здесь живет и работает, но и кто здесь воюет, защищает эту землю. Насколько я знаю, Вы тоже не совсем донецкий. Откуда вы приехали, с какой целью? Как Вы оказались в Донбассе?

Здравствуйте, уважаемые граждане самой могущественной, как я всегда говорю, страны — России. В 2022 году я очутился здесь, на этой земле.

Я не совсем здесь гость, потому что мои бабушка с дедушкой похоронены в районе Донецка, а вот мои корни более глубокие идут из Сибири. Мои предки, сибирские казаки, осваивали те земли, в свое время строили Кузнецкий Острог — нынешний город Новокузнецк.

Так вот, в 22-м году, хочешь не хочешь, пришлось собираться и возвращаться сюда, на землю своих предков, и делать то, что в свое время, может быть, частично не доделал мой дедушка, который остался похороненным здесь, на этой земле. Поэтому здесь я по зову сердца, можно сказать.

Вы — человек военный, потомственный военный, в 2014 году вышли в отставку, но все же вернулись на службу. Почему?

Да, в 14-м году я вышел в отставку в звании полковника. Пока уволился, пока адаптировался к гражданской жизни — потому что это как бы не совсем легко, когда всю жизнь посвящаешь службе в Вооруженных силах. Потом сюда приходилось приезжать с различными гуманитарными общественными миссиями, а когда уже совсем активная фаза началась, тогда уже не получилось быть безучастным.

Моя позиция всегда однозначна, она многим не нравится, но я на сегодняшний день говорю так: офицер, честь офицера — это честь страны. В первую очередь, на сегодняшний день те люди, которые приняли присягу в свое время, которым на погоны государство положило звезды: они, независимо от своего социального статуса, в котором находятся, если государству необходима их помощь и поддержка, их знания, умения, которые они приобретали всю свою жизнь, должны без напоминания и без призывов встать в строй и выполнить задачу, чтобы оставаться офицерами до конца. С 2022 года я стал говорить, что есть офицеры бывшие и офицеры настоящие. Потому что раньше было принято считать, что офицеров бывших не бывает. В 22-м году оказалось, что бывает: многие ребята, мои коллеги меня поддержат.

Итак, Вы приехали сюда с собранным отрядом добровольцев…

Да, в 22-м году я как раз заходил в составе 1-го добровольческого отряда имени Захария Чепеги Кубанского казачьего войска, которое на фронте сегодня представлено тремя отрядами. Они практически одними из лучших считаются, но я не буду говорить, лучше, не лучше — все казаки одинаково воюют.

Пришлось поднять боевое знамя отряда и с казаками зайти на эту территорию, выполнять задачи. И по сей день отряд номер 1 продолжает выполнять задачи на запорожском направлении. У отряда богатая история, не было ни одного знакового мероприятия на фронте, где в своей полосе ответственности отряд не зарекомендовал бы себя с положительной стороны, это отмечает и командование, и губернатор Краснодарского края, и Министерство обороны. На сегодняшний день атаман войска огромную поддержку оказывает и Министерство обороны, добровольческие отряды на сегодняшний день — это уже такая боевая единица довольно-таки серьезная, которая продолжает выполнять задачи. Сейчас уже и нормативная база появилась серьезная в плане поддержки добровольцев, а когда-то все начиналось вот так, с 1-го отряда.

Давайте вспомним, где был Ваш первый бой, каким было впечатление.

Это я хорошо помню. Я вторую кампанию в Чечне заканчивал, боев тогда было все меньше, войска переходили на уже такой более, скажем, стандарт упрощенный, больше внимания уделяли организации повседневной деятельности, чем боевой работы. А вот я сюда приехал — сразу окунулся опять в войну. Буквально через сутки — линия фронта, ЛБС буквально через неделю. Буквально через неделю — первый серьезный бой. Это был Времевский выступ, западнее населенного пункта Новодаровка, в то время это был один из горячих участков. Практически в неделю два раза были атаки наших позиций, причем мы на трех направлениях частью силы отряда выполняли задачи, 14 мая был самый сложный бой.

Противник тогда имел успех, но мы перегруппировались, при поддержке армейской авиации, при поддержке артиллерии противника выбили, нанесли ему максимальные потери, позиции восстановили. Тогда и технику мы вражескую уничтожили и, в принципе, прилично уничтожили личного состава вражеской армии. Позицию восстановили.

И тогда, знаете, меня вот что поразило. В тот день тяжелый был бой, очень, по радиостанции приходилось слышать, что даже люди артиллерию на себя вызывали, и, когда мы уже выбили противника с тех позиций, где утром начинался бой, у меня буквально осталось там несколько солдат. Они все с такими глазами после боя, тяжелый был очень день. Я говорю: «Ребят, надо сегодня однозначно позицию удерживать в ночь, я буду утром, подтянем силы, я вас на ротацию выведу на восстановление». Они говорят: «Командир, как скажешь, мы уверены, что мы отсюда не уйдем, но не уверены, что удержим». Потому что сил, действительно, оставалось мало.

Я тогда даже, когда возвращался на командный пункт, по радиостанции в эфире полка все-таки сказал, что мы в каких-то моментах в своей жизни недооцениваем русского солдата, потому что на русском солдате все держалось и держится, на его плечах все держится, на его терпении, на его силе духа и физической силе. Вот это меня тогда прямо поразило, отношение наших бойцов. Они, добровольцы, могли смело сказать: «Мы не можем». Там кто-то контуженным мог притвориться, кто-то раненым, хотя и так были легкораненые. Тут же — перебинтованные остались на позициях, собрали БК и удержали позиции.

Потом на других направлениях вот так постоянно шли атаки противника, интенсивно противник там действовал, артиллерия стреляла на максимальную глубину, в населенных пунктах там все горело, разбито было. Мне посчастливилось, конечно, тогда повстречаться с достойными людьми. Я думаю, это будущее нашей страны, это будущие полководцы, которые показали себя здесь. В частности, командир полка, который на сегодняшний день является Героем России, ушел на повышение. Достойнейший человек, благодаря его жизненной энергии, работоспособности, его складу ума, мудрости командирской Времевский выступ тогда и удержал его полк. И его полк, когда участвовал в отражении контрнаступления, не тронулся ни на метр. И самое максимальное поражение (противнику) было нанесено именно на участке обороны его полка. Вот здесь вот на сегодняшний день растет командная элита Вооруженных сил.

А потом, после Времевского выступа, у Вас была Марьинка? У Вас там была очень сложная задача прикрывать фланги наши.

Да, была Марьинка, в то время активно наступало одно из соединений с востока на запад, освобождало Марьинку, это тяжелые бои были. И, соответственно, мы с юга прикрывали фланг, там несколько опорников серьезных было, в частности, совхоз «Победа», звероферма, многим там известная, где серьезные бои, серьезные потери были. Помимо того, что упорные бои были, и зима тогда холодная была.

Я помню, после 2 января где-то до 15 января морозы до 23 градусов опускались, причем это, знаете, как сопровождалось? То дождь, потом в течение буквально суток — грязь, слякоть, все замерзает. Бойцы выходят, наступают, другие позиции занимают, то имущество, что остается там, замерзает, и мокрые валенки были, и случаи обморожения были.

Один из командиров групп, позывной Боксер, он на сегодняшний день уже является заместителем командира одного из отрядов, а парень пришел обычным бойцом, стал командиром группы, командиром роты и сейчас уже заместитель командира отряда. И сейчас мы его готовим, думаю, где-то через полгода он уже сможет даже отряд принять и нормально выполнять задачи. Я помню, он где-то в полчетвертого утра по радиостанции выходит, говорит: «Командир, мы замерзаем». Я говорю: «Братец, потерпи, сейчас переход с ночи на утро будет (у нас называют „по серому“), мы тебя поменяем».

То есть тут даже не так и страшно, что и противник огневое воздействие постоянно увеличивал — мы только двинемся, они все сильнее и сильнее, — но еще и холодно было. Поэтому это очень тяжелая зима была для меня. Я вспоминаю эту зиму. Вот осенью мыши были, я всегда говорю, ребят, лучше бы мыши были, чем морозы. Люди на пределе тоже работали, опять же, не побоюсь повторяться и всегда повторять: все благодаря русскому солдату, терпению, выносливости, и мужеству.

И то же самое потом было в Запорожской области, куда после Марьинки вас перекинули? Вербовое, Работино — это же все на слуху.

Потом отряд вышел в составе полка на восстановление боевой способности, поменяли задачу, передислокация в Запорожье. Вербовое сейчас у нас серая зона, раньше даже на северной окраине командно-наблюдательный пункт был. Мы тогда весной-летом активно оборудовали позиции, большой объем работ был проведен инженерных, позиции мощно были оборудованы. Ну, здесь уже все от командиров зависит, кто как зароется, кто как позиции оборудует, систему огня организует, тот дольше проживет. Время было и минные поля выставить, противник тогда как-то громогласно заявлял о своем контрнаступлении, поэтому время было тогда подготовиться нормально, создать систему противотанковых заграждений, минных полей, систему огня, нормальное взаимодействие организовать.

Тут хочется вспомнить еще одного руководителя военного, я даже не побоюсь такого слова, полководца, современного полководца нынешней России — генерала Попова. Сегодня многие люди у нас в стране небезучастны к обсуждению его персоны, его личности, но я вам хочу так сказать, и меня поддерживают бойцы, которые с ним вместе служили под его командованием, что это достойнейший был генерал. И все, что было сделано, вся оборона была построена благодаря ему, конечно. Это человек, который себя не жалел, мог так вот свободно на позициях сесть с солдатами, поговорить, вникнуть в их проблемы, попить чай, сигарету покурить. Все позиции, практически все позиции армии, там большой участок, да, целая полоса направления — везде он бывал, всех знал, его все знали. Ну, получилось, как получилось. Я все-таки надеюсь искренне, что он вернется, и еще мы увидим его работу грамотную, и у него, я думаю, большое будущее.

И сегодня будущее русского офицерства рождается именно здесь, потому что те командиры, которых я помню лейтенантами в 22-м году — командиров рот совсем необстрелянных, они в сыновья мне годились, вчерашние выпускники училищ, с такими глазами бегали, — те, кто сегодня, слава Богу, дотянул, дожил, не был ранен, не погиб, это уже комбаты с мощным боевым опытом, кто-то из комбатов стал командирами полков, в дивизионный уровень поднялся.

Это серьезные люди, достойнейшие, на которых будет держаться современная армия. Все офицерство русское рождается сегодня здесь, только здесь. Это очень приятно смотреть, это практики, которые прошли суровую школу и именно получили опыт в организации боевых действий, работы с людьми. И не в самых благоприятных условиях, как воюет, например, та сторона, блок североатлантический: они воюют, можно сказать в таких «лайтовых» условиях. Мы-то воюем, как мы всю жизнь привыкли, где-то чем-то обделены, но, в любом случае, у нас другого выбора нет. У нас есть Родина, честь, и мы будем не то что воевать до конца, до последнего солдата, мы будем побеждать. Однозначно побеждать.

Давайте подытожим: благодаря чему все-таки мы будем побеждать? А мы победим обязательно. Благодаря чему мы сдержали этот «наступ» распиаренный 23-го года? Сейчас тоже не самая легкая ситуация. Так благодаря чему?

Это, знаете, совокупность буквально нескольких факторов. Первый фактор — это вера. Я вот сейчас на фронте со многими людьми общаюсь по поводу отношения к нашей православной, вернее, не обязательно православной вере. У нас в окопах на сегодняшний день много ребят различных конфессий. Вера именно во Всевышнего, вера в порядочность, вера в какие-то традиционные устои, те, в которые верили наши предки. Это бойцы Александра Невского, это бойцы, которые в Первую мировую войну побеждали, это те бойцы, которые в Великую Отечественную войну побеждали. Вот стержень, вера объединяет всех, независимо от того, какой ты конфессии. Это самое главное, потому что те, кто попадал в серьезные переделки, это по-любому люди, которые становятся братьями, независимо от национальности. Они становятся братьями, у них есть Бог, у них есть вера во что-то такое, чему они могут душу отдать и не побояться умереть за свою Родину, за свою землю.

Второе — это опять же… я второе поставлю на первое место. Это уникальность русского солдата. Мы до сих пор сохранили преемственность поколений в плане традиции русского воинства, потому что русский солдат на сегодняшний день, в этой ситуации, говорю, показал чудеса героизма, воли, выдержки. Тут у нас все не могут быть героями, да? Героев на самом деле больше намного. Практически после каждого боя героев очень много. Я всегда говорил, с 22-го года. Все мои бойцы — это все герои, они все прошли определенные испытания, они себя показали, все те, кто остались бойцами до конца, выполнили свои обязательства по контракту. Кто-то и по истечении срока контракта остался. До конца, до победы здесь воевать. Эти бойцы все герои, на самом деле.

Ну и офицерский корпус, который здесь начал рождаться. Мы же, русские, быстро обучаемся, да? То, на что необходимо другой нации необходимы годы, они выстраивают какие-то стратегические проекты, а мы учимся быстро. Поэтому сломали нашу систему образования, потому что она была гибкая, практичная и также военная наука наша была, она позволяла быстро из рядового сделать командира. Помните, как в детстве нам рассказали, сколько лет было Гайдару, когда он командовал полком и батальоном? Так же и здесь. Из бойца из обычного сделать командира младшего звена и командира уже взвода, роты — это все возможно, это наша советская школа военная, это наша общевойсковая академия имени Фрунзе. Это наше военное училище, над которым поиздевались в свое время много, мое училище, которое я заканчивал, Благовещенское краснознаменное командное училище, танковое, имени маршала Мерецкова, его тоже в девяностые годы сократили, кто-то же посчитал нужным. И на сколько танкистов-то хватило, профессионалов, офицеров?

А кто идет в добровольцы, по Вашим наблюдениям?

Знаете, кто идет в добровольцы? Я вам скажу. В первом отряде у меня в мае месяце, я так посчитал, средний возраст добровольцев был 47 лет. Я вот думаю, кто же все-таки идет? Тут мы уберем все громкие фразы. В добровольцы идут те, которые родились и выросли в Советском Союзе. Те, которые в школе учились на примерах пионеров-героев, те люди, которые на уроках внеклассного чтения читали книги про Великую Отечественную войну, которые помнят фильм «Горячий снег», которые знают, что за произведение «Как закалялась сталь». Те люди, которые привыкли с собой жертвовать.

Я вот много всегда говорю: ребят, давайте вернемся к старой нашей школе советской, к нашей системе образования, давайте не будем подменять понятия. Вот Владимир Владимирович Путин, наш Главнокомандующий, дай Бог ему здоровья, сил и долгих лет жизни, постоянно этому уделяет много внимания, патриотическому воспитанию. Вот те, кто вырос именно на школе патриотического воспитания Советского Союза, вот эти люди стали добровольцами. Потому что и по сей день добровольцы — это люди 40 плюс, это те, кто застал советскую школу, это офицеры, которые давали присягу Советскому Союзу. Есть молодые, но основная масса, те люди, которые сформировали устои, сформировали принципы и традиции сегодняшнего современного добровольческого корпуса — это все граждане Советского Союза. И мы, в принципе, довольны, что сегодня политика нашего Президента направлена на то, чтобы именно вот эти вот устои, на которых были мы, добровольцы, воспитаны, возрождать, и сегодня много этому уделяется внимания. Я думаю, это самое главное.

Объясню, почему такой вопрос. Потому что существует мнение, что, якобы, в добровольцы идут за деньги. Вообще вот это, о чем вы говорите, стоит денег?

Ну, как «люди идут добровольцы за деньги»? Я вам хочу сказать, смотрите: где-то в частных военных компаниях у человека, сотрудник называется, фиксированной заработной платы нету. Он может в зависимости от того, какая интенсивность боевых действий, какая интенсивность выполнения его специальных задач, боевых задач, от этого зависит его заработная плата. Доброволец получает фиксированную заработную плату. Да, для кого-то, для людей из провинции, из глубинки, может быть, это большая заработная плата. Но она, во-первых, не стоит человеческой жизни и человеческого здоровья. Сейчас хороший протез современный стоит более чем в два раза дороже, чем государство наше выплачивает компенсацию за ранение.

Просто есть у меня один мой близкий друг, Сергей Сергеевич, позывной у него Печора. Кстати, довольно такой известный — это человек, который весь свой бизнес положил на то, чтобы сегодня помогать фронту. Вот не так давно он одной девочке, которая потеряла ногу, оплачивал протез: там где-то 7 с чем-то миллионов стоило. Ты говоришь, что люди идут воевать за деньги. Ну, а для тех кто из города приехал, это не такие большие деньги. Я, например, заработную плату получал больше, чем я сегодня зарабатываю, но я был дома. У меня времени больше было, и я не рисковал там ничем, жил с детьми, ходил в парк, гулял. У меня время, супруга у меня довольна была, что я дома.

А сейчас… это как это, «за деньги»? Да нет, конечно. Кто на войну приходит зарабатывать деньги, долго не живет. Они либо не живут физически, либо умирают быстро духовно, потому что на чужом горе… А война это горе. Это горе и наше, горе противника, и горе вообще, и горе земли даже. А на горе деньги нельзя зарабатывать, это философия войны. Поэтому людям, которые приходят деньги зарабатывать, конкретно в мои подразделения, я задаю два вопроса. Зачем ты сюда пришел зарабатывать деньги? Ты не туда пришел. И второй вопрос: кто за тебя молится?

С этим вопросом мы разобрались. А Вы же наверняка встречали воинов той стороны, украинской? Вот скажите, а что у них в голове вообще, за что они воюют?

Им кажется, что они воюют за правду. Те, которые, опять же, постарше, та категория, про которую я вам рассказывал, вот те воюют за страх. Я вам даже расскажу историю с Времевского выступа 22-го года. Мы сидим на позициях. Слышим: на стороне противника скандал идет, стрельба, ругаются между собой. Вот непонятно, что происходит. Потом слышим, вертолет работает, думаем, сейчас по нам будут отрабатывать. Соответственно, все заняли укрытие, спрятались, а вертолет отработал по их базе. Через несколько дней информация, соответственно, приходит. У них был скандал между подразделениями националистов, теми, которые кураторы их, так сказать, и обычными территориалами, подразделениями территориальной обороны. То есть они не сильно-то воевать хотят, то старое поколение. Кто-то зомбирован. Ну, это все наркотики, это разгульный образ жизни, проводился же там комплекс мероприятий, чтобы их дураками сделать. Кто постарше, они опускают голову и говорят: «Ну, нас заставили».

Это уже пленные рассказывают?

Да-да, они. Говорят: нас заставили. Они обычные тоже же люди, они как бы не по своей вине. С ними разговариваешь когда, говоришь: ну мы же люди одной страны были, мы в Советском Союзе все родились. И как вы сейчас вот так вот пошли? Ну, это пропаганда, это уже такой уровень. Это то, что страшно на сегодняшний день.

Расскажу про их молодежь. К ним раньше пришли игры и доступ к играм, в которых убивают, они получили раньше, чем дети наши, потому что у нас еще воспитание традиционное было, более нравственно устойчивое. Они в играх убивать привыкли раньше, и вот и это стало у них нормой. Так и на сегодняшний день, когда мы видим с их телефонов, с их пабликов видео, где они с беспилотников сбросами убивают наших раненных бойцов, добивают, причем приближая так вот близко, видя глаза человека, для них это все игра. Это же на самом деле дико. Откуда это все идет? Опять же с воспитания. Вот с этих компьютерных игр. Человека глаза в глаза видя, он никогда даже, может, не сможет его ударить, а тут ему интересно: он человека видит, как игрушку в компьютере, и он его добивает, и добивает жестоко.

Вот почему я говорю: православие и традиционные нормы веры не позволяют себя так вести. Любой веры. То есть, убивать пленного, либо издеваться над ним. Ты, наоборот, должен оказать ему помощь. Да, есть злость, есть ненависть к нему в душе. Видите, уже мы ушли от тех войн, когда люди честно выходили и сражались и побеждал тот, кто действительно был духом сильнее, физически был сильнее. А сейчас техника, люди друг друга даже не видят, наносят друг другу поражение, нажимая на кнопки, видя все это в компьютере. То есть они же душу не чувствуют человеческую.

У Вас сейчас есть замечательная возможность обратиться к противнику. К тому, который сейчас воюет против нас или собирается, добровольно или принудительно, идти воевать. Чтобы бы Вы хотели сказать?

Что бы я хотел сказать… К противнику я хотел бы обратиться. Давайте будем, в первую очередь, друг к другу относиться с пониманием. В каком смысле? Вы должны понимать, что мы не на вашей земле, мы на той земле, где мы с вами в течение долгого времени вместе работали, вместе рожали детей, вместе создавались семьи. У меня отец с Украины уехал служить на Дальний Восток, там встретился с мамой, которая была из Сибири, и получилась семья. Я родился уже в Приморском крае. Мы были все дети одной большой страны, Советского Союза. Нас умышленно разделили. Вспоминайте историю, читайте историю, изучайте ее. Не верьте тем людям, которые из вас сейчас хотят сделать непонятно кого. Посмотрите, что у вас творится с православной верой. Вы же все крещеные люди, вас же мамы крестные и папы крестные в купель опускали. На вас же батюшка крестик надевал. Вы же с этим в душе жили. И что вы делаете сейчас? Я стопроцентно уверен, что вы не согласны с этим. Вы не согласны с тем, что сейчас вам навязывают нетрадиционные ценности.

Давайте вернемся, просто отмотаем назад ленту, вернитесь все домой, государство Россия — оно сильное, оно вас поймет. Вы вернетесь сюда на свои земли. Давайте будем лучше хлеб сеять, потом печь вкусный хлеб, ездить друг другу в гости.

Мы не начинали эту войну, мы защищаемся, просто мы защищаемся. Опять же, на своей территории, эта земля полита кровью моих предков. И сейчас я слышу, что нас здесь воспринимают, как будто мы на чужой земле, на вашей земле. Мы не на вашей земле, ребят, мы на своей земле, здесь наши предки. Здесь мой дед воевал, здесь воевали деды и прадеды моих знакомых, близких, ваши деды воевали здесь. Давайте хотя бы ради памяти наших дедов, ради нашей православной веры… Я говорю, вы все кресты носите на шее. Мы все, когда нам тяжело и больно в бою, мы все маму зовем на одном языке. У нас у всех кровь красного цвета.

Поэтому одумайтесь, подумайте, вас просто как баранов ведут. Вот так поставили вам непонятного человека, наркомана, извращенца, который ведет вас в тупик, а дальше уже ничего не будет. Пока еще есть возможность жить и развиваться, поэтому надо это все прекращать. Это просто сегодня насилие. Господь нас за это не простит, поймите правильно.

Надеюсь, что нас услышали все-таки с той стороны. Скажите, у вас сейчас новый БАРС — БАРС имени Судоплатова. Там тоже все герои?

Ну, смотрите, есть русский солдат. Он может быть в 1-м БАРСе, во 2-м, 10-м, 11-м, 13-м — все бойцы, которые воюют сегодня на всем протяжении от точки А до точки Б по всей линии фронта, это все герои, просто все в разных подразделениях. После ранения он может уйти в отпуск, что-то переосмыслить, уйти в другое подразделение. Я вот сегодня людям всем говорю: во-первых, нельзя никогда говорить, что какое-то подразделение воюет лучше, у кого-то результатов больше. Даже повар, который сегодня не стреляет, а печет хлеб, военные тыловики, которые обеспечивают, кормят солдата, они тоже круглые сутки работают. Им тоже тяжело, тяжело водителю, тяжело стрелку, тяжело артиллеристу, тяжело жене, которая ждет, маме, которая молится за сына, тяжело всем. Поэтому на сегодняшний день для меня как командира это просто страничка такая в жизни.

Знаете, почему три БАРСа? На первом БАРСе попробовали — получилось. Институт добровольческих отрядов БАРС — он молодой, такие формирования стали использовать именно в современной войне. Вот только в 22-м году. Первый БАРС попробовали, получилось, вроде как, командование сказало нормально. Следующий БАРС привели к тому порядку и к тем укладам и устоям, как первый БАРС был, так потом еще БАРСы появились, и сейчас вот еще один БАРС, 32-й, хотим сделать так же, как и остальные. А только лишь по одной причине: чтобы боец смог обучаться боевому мастерству, оттачивать свои навыки для того, чтобы между отрядами было взаимодействие и взаимопонимание, чтобы они не были разрознены.

У нас соединения БАРСов есть, но на нашем направлении соединения нет, они все в оперативном подчинении частей работают, но они должны между собой взаимодействовать. Обмен опытом, где-то какая-то помощь, потому что, вроде как, он может сегодня быть обеспечен материальными средствами на 100% даже, скажем, а через неделю боев он может быть уже не обеспечен, потому что где-то склад подорвали, ракета прилетела, пошли вперед, тыл отстал, а рядом другой БАРС, и вот командир того БАРСа поделится с этим. И система обучения именно в настоящих реалиях, потому что у человека контракт на полгода и за полгода необходимо научить, необходимо максимум с человека взять для пользы.

Вот это уже как бы опыт, который мы приобретаем, учим командиров. Здесь у нас некоторыми отрядами командуют рядовые, не кадровые офицеры, потому что у нас контракт коротенький, и вот этот человек за полгода сможет здесь что-то сделать, именно в данной ситуации. Он может, и не управленец, потому что офицер — это менеджер, грубо говоря, это управленец, он управлять должен в различных ситуациях. А вот именно здесь, на войне, люди рядовые успевают за год-полтора вырасти до командира. Поэтому еще один отряд появился, чтобы войти в союз добровольцев целого объединения на запорожском направлении.

Что за союз?

Это не то чтобы союз как юридическое лицо, это просто союз добровольцев на Запорожье, который в себе объединяет патриотически настроенных людей, которые преданы политике нашего государства и, в первую очередь Владимиру Владимировичу Путину, те люди, которые пойдут до конца, те люди, которые не свернут со своего пути, потому что они добровольно приняли это решение. Ну и помощь, соответственно, помощь друг другу, помощь семьям. Вот, знаете, расскажу: когда задают мне вопрос, когда закончится война. Для всех людей война закончится в разный срок. Например, для человека, который бизнесмен, война закончится тогда, когда снимут ограничения в торговле. Для человека, который любит отдыхать, война закончится тогда, когда ему разрешат в Европу ехать купаться или гулять по Парижу. Для мамы война закончится тогда, когда сын приедет домой.

А для меня как может война закончиться, если на этой земле уже похоронены наши ребята и пропали без вести наши ребята? И только остается лишь одно: остаток своей жизни посвятить тому, чтобы не забыть никого, поставить памятники всем, каждому солдату, увековечить память. Нашим детям или внукам, чтобы они на наших подвигах, на наших поступках выросли и не получилось моральных уродов, которые сегодня очень активно и быстро поддаются информационным вбросам, которые сегодня Европа вся аккумулировала и накидывает в нашу сторону. Кто-то их нахватался, поэтому мы сейчас вот эту ситуацию разруливаем.

То, что вы сейчас рассказываете — это глубина постов из каких-то соцсетей о том, что случилось, в том числе на запорожском направлении. Вы — человек, который знает все это изнутри. Вот скажите, как Вы реагируете на то, что пишут о Вас, о Вашей работе, о работе Вашего направления. В интернете там постоянно какие-то «зрадо-перемоги» происходят, какие-то диванные войска там то наступают, то отходят, то берут какие-то населенные пункты. Как Вы к этому всему относитесь? Вот как в этом всем не запутаться?

Ну, во-первых, я скажу, что я этого ничего не читаю практически. Раньше время у меня было, до войны, я там в каких-то группах участвовал, что-то там мы обсуждали, футбол смотрел. Сейчас нету времени на это все. Как бы не запутаться? А запутаться может тот человек, который искренне не верит в нашу победу. Надо слушать, да, там по телевизору показывают вот так, а потом вот так. Если мы говорим, что против нас воюет вся Европа, тогда и мы должны все воевать. Мы должны всем государством нашим большим подняться и воевать.

Я не призываю всех пойти сесть в окопы. Воевать — это значит правильно понимать ситуацию и быть максимально полезным, даже в плане того, чтобы не написать какой-то вброс и в интернет не кинуть, не разобравшись. Вот этим ты уже максимально будешь полезным: не говорить то, чего не было. Не подставлять подножки каким-то проектам, нашим инициативам правительства, не обсуждать их, а лучше брать просто и делать. Вот это будет помощь в это нелегкое время, потому что сегодня на фронте тяжело, сегодня в тылу тяжело. Поэтому, прежде чем сесть и написать какой-то вброс, просто подумай: лучше, может, вообще ничего писать не надо, когда вся страна воюет, у кого у кого-то брат воюет, у кого-то еще кто-то воюет? У меня вот, например, звонят, спрашивают: а что там на том-то, например, направлении. Да я не знаю, что там на том направлении, у меня вот есть свое направление. Я даже вот честно не хочу — у меня не настолько широкий мозг, как у командующего направлением там или группировкой, чтобы мыслить за такие большие масштабы. Вот у меня задача есть, маленькая такая. Эту задачу на маленьком участке пытаюсь качественно выполнить.

Спасибо Вам большое за очень интересный диалог, у Вас сейчас есть замечательная возможность пожелать что-то нам всем.

Что вам пожелать… Да вот, пожелать хочется так, чтобы это сбылось, чтобы это было и чтобы это было, знаете, реализуемо, чтобы не желать того, что невозможно, чтобы произошло, а пожелать только одно. Верьте в Бога. Верьте в Бога, Бог — Он един, верьте в Бога. Живите по совести. Прежде чем что-то сделать, прежде чем в жизни начать делать какое-то дело, начать какой-то новый проект, вы просто подумайте для себя: благословил бы вас на это Господь?

Понимаете, не надо, Господа просить. Он вам сам все даст. Вот просто верьте в Бога. И все. Вот стержень нашего всего бытия — это вера. Вот мы будем верить в Бога — будет победа. Верьте в победу, победа будет однозначно, потому что мы знаем, что и в сказках зло проигрывает, добро побеждает. Ну, хотел бы вам пожелать терпения, всем терпения, все-таки давайте подождем, ребята делают все возможное на фронте. Все возможное делать тяжело, да, тяжело. Пожелать вам сил, чтобы их хватило вот это все перетерпеть. Пожелать мамам, женам, детишкам, которые ждут своих сыновей, отцов, братьев, сестер, которые в том числе на фронте на сегодняшний день находятся.

Вот, все будет хорошо, в любом случае, по-другому быть не может, потому что наше дело правое. Это не громкие слова, однозначно. Поэтому как-то вот так. Что бы пожелать еще? Ну, дождя хочу пожелать. Вот, хочу пожелать дождя искренне. Дождя хочу пожелать парням, которые на Запорожском направлении, они знают, почему. Чтобы дороги размыло. Вот, чем быстрее будут дожди, тем больше будет шансов оттянуть наступление противнику, нанести максимальное поражение на дальних дистанциях.

Большое спасибо Вам не только за этот разговор, за вашу работу такую серьезную, такую нам нужную. Мы в вас верим.

Спасибо.