В конце декабря минувшего года Владимир и Тамара Смирновы чудом выбралась из родного Дзержинска, охваченного войной, с большой верой и надеждой вернуться туда снова. Жизнь в другом месте они для себя просто не представляют.
Не верим, что выбрались
Владимир и Тамара бежали из Дзержинска вместе со своими четырьмя соседями, с которыми всю осень прятались от боевых действий. В сентябре их квартиру превратил в руины один точный прилет украинского снаряда.
«Только бог помог нам выжить, пошли с супругой воду искать, возвращаемся, а квартиры нет. В чем были, в том в подвал и спустились, а там уже 19 человек жили. Большинство — бабушки. Все больные, жена врач, колдовала над ними все эти месяцы. Некоторых не выходили, лекарств и условий не было. В конце декабря на город опустился густой туман, решили идти, с нами три женщины и один мужчина, остальные обессиленные и почти не ходячие. Шли наугад, видимость два-три метра. Так, по памяти», — рассказывает Владимир.
Людям повезло — они наткнулись на военных, которые сопроводили их в относительно безопасную зону, откуда уже через несколько часов эвакуировали.
«Ехали в Горловку на военной буханке, ехали быстро. В пункте временного размещения покушали, согрелись, люди добрые дали телефон мамы, у нее сын наш с начала СВО живет. Справились, что живы и здоровы. Она нас с лета искала и уже похоронила, представляете? У мамы на том конце трубки шок, а потом рыдания. И мы с мужем плачем. Мама болела, сыночек здоров, в школу ходит. Волонтеры из „Народного фронта“ подарили телефон, симки привезли, активировали, денег закинули на номер, звоним в Россию через день», — говорит Тамара.
Супруги до сих пор не верят, что все это произошло именно с ними. Они с ностальгией вспоминают счастливые годы в родном городе.
Как умирал Дзержинск
Цветущий родной город стал увядать с лета 2014 года, когда с началом конфликта в Донбассе в него вошли откровенные варвары — неонацисты, ничего общего не имеющие с человеческими ценностями. По воспоминаниям Смирновых, эти молодчики вели себя просто по-скотски. Владимир вспоминает, как сидя в кафе или в ресторане, нацисты из запрещенного в РФ террористического «Айдара», изрядно выпив водки, могли бросить людям под ноги гранату или крутить у самого лица автоматом, оскорбить женщину. Как требовали говорить только по-украински, как бесцеремонно вели себя в других людных местах, где им было позволено абсолютно все.
«И как мы все это терпели, неизвестно. Страшно было за детей, за себя. С каждым днем в Дзержинске становилось все печальнее, пока не наступило то, что случилось. Сейчас мы каждый день молимся с супругой в местном храме, что от нас в двухстах метрах, чтобы начали восстанавливать город. Другого города для жизни мы себе не представляем, и точно знаем, что вернемся в Дзержинск и продолжим в нем жить», — добавил Владимир.
В поисках работы
Супруги Смирновы в течение первых недель пребывания в ПВП Горловки получили паспорта, занимаются поиском работы. Володя планирует устроиться на шахту, чтобы «добить» подземный стаж. Тамара, скорее всего, останется верна клятве Гиппократа и устроится в поликлинику.
«Знаю, что врачей не хватает, и здесь, в Горловке, и в других городах Донбасса, а детских тем более. Поэтому, надеюсь в каком-нибудь медучреждении пригожусь», — говорит женщина.
У обоих душа еще болит за сестру Елену, которая с 2016 года с семьей живет в Одессе. На днях ненадолго созвонились через их друзей, тоже донбасских.
Привет из Одессы
«Ленка говорит, сына забрали ТЦКашники на улице, а у него диабет, зрение слабое. Посадили в машину, отвезли на пункт сбора. Сестра звонит ему, он трубку не берет. А потом сам перезвонил. Ну, надо же, нашлись адекватные врачи, признали негодным. Он у них на инсулине сидит. Исключение какое-то у них из правил. Так-то гребут всех, и кривых, и косых», — рассказывает Тома.
А еще Елена успела сказать сестре по телефону, что жители Одессы общаются только на русском, и большинство жителей города поддерживают Россию. И полиция, в отличие от западных территорий Украины, говорить на русском людям не запрещает, потому что и сами правоохранители говорят на русском, и, наверное, «боятся ерепениться, потому что народ стеной встанет, и властям будет не сладко».
Война вернула чувства
Владимир Смирнов говорит, что отношения у них с женой все 15 лет брака были крепкими и доверительными. А с последними лишениями и трудностями они стали просто ангельскими. Боль за родной город, за людей сблизила их еще крепче.
«Мы ходим с Томочкой постоянно в обнимку, сидим, прижавшись друг к другу. Трагедия, как это ни парадоксально звучит, вернула нас в молодость, когда все только начиналось и чувства были самыми сильными. Война стерла приобретенную с годами совместной жизни бытовую суету, некоторые разногласия, споры, иногда и на повышенных тонах. Война рассосала все ненужное в душе, оставив лишь сознание неимоверной нужности, и теперь мы точно знаем: мы друг без друга никуда», — говорит он.