К середине XVIII века степные пространства правого берега Северского Донца — земли, которые сегодня входят в состав ЛНР и ДНР, — оставались почти незаселенными. После многих веков господства кочевников, постоянных набегов крымских татар и ногайцев здесь почти не было постоянных поселений, только редкие казачьи станицы, убежища отшельников, охотников и рыбаков. Российское правительство императрицы Елизаветы Петровны решило освоить эту опасную периферию с помощью военных поселенцев из балканских славян, бежавших в свое время от турок и не желавших служить австрийцам. Так на территории будущего Донбасса возникла Славяносербия — временная автономия, созданная на базе гусарских рот под командованием генералов Ивана Шевича и Райко Прерадовича.
Вся эта история началась с генерала Ивана Хорвата, серба на австрийской службе, который еще в 1751 году вывел в Россию первую большую группу балканских славян — около 7000 человек. Хорват основал на правом берегу Днепра Новую Сербию, ставшую моделью для дальнейшей колонизации. Это начинание вдохновило и других офицеров австрийской армии: подполковников Ивана Шевича и Райко Прерадовича. Шевич прибыл в Киев 23 октября 1752 года с 168 людьми, Прерадович 6 ноября — с 28 родственниками. Их быстро произвели в генерал-майоры, а их подчиненных — в офицеры. Поселенцы присягнули России и получили особый статус, подчиняясь только Сенату и Военной коллегии.
Шевич и Прерадович хотели поселиться отдельно от Хорвата: поначалу они претендовали на территории от реки Самары (притока Днепра) до Бахмута. Но эти земли уже были заняты, и Сенат отвел офицерам полосу от Бахмута до Лугани — около 100 верст по правому берегу Северского Донца.
Указ Елизаветы предписывал:
«Шевича и Прерадовича с выходящими с ними определенных наций народами селить от конца линии и поселения ландмилиции с донецкой стороны, то есть, от Бахмута до Лугани в назначенных от линии укрепленных редутам местах… не выпуская их по сю сторону Донца, где донских казаков (земля) до Бахмута простирается».
Далее уточнялось, что «селение им начать одному от Бахмута (ныне Артемовск — прим. ред.), а другому от Лугани по общему их совместно с инженер-полковником Бибиковым положению». Людям Шевича и Прерадовича разрешалось «в отведенных для поселения дачах курить вино и продавать разные напитки беспошлинно, и с шинковой продажи брать по гривне за ведро».
Поселенцы получили от правительства четкие задачи: не только жить, сеять хлеб и торговать вином, но и оборонять степь от татар и ногайцев. Каждая рота строила шанцы — полевые укрепления — и редуты. Они тянулись цепью через устье Луганчика, истоки Миуса, Белой Лугани, Булавин колодезь. По замыслу властей, это должно было стать настоящей линией фронта для отражения набегов кочевников. Сербские роты положили начало слободам: Серебрянка, Приволье, Нижнее, Белая Гора, Крымское, Каменный Брод, Вергунка, Раевка — все по правому берегу Донца, где сегодня находятся Лисичанск, Стаханов и некоторые районы Луганска.
Приблизительно две трети территории новой колонии находились в пределах сегодняшних границ ЛНР, и треть — на земле ДНР. Административным центром Славяносербии, общим с Новой Сербией, стал Бахмут. Любопытно, что и первый «Донецк» на российской территории появился тоже благодаря сербам — в 1753 году они основали на правом берегу Северского Донца село Подгорное, в период с 1784 по 1817 год носившее название нынешней столицы ДНР и только потом переименованное в Славяносербск.
Один из офицеров Шаевича, капитан Семен Пишчевич, обосновавшийся на берегу Северского Донца, писал:
«Земля, как обыкновенно, затверделая, дикая, и может быть, что от создания света необработанная, и лежала во все древние века без всякой пользы впусте и без народа; край, однако, теплый и жестокости зимней, как внутри России бывает, там нет, а хотя зима и бывает умеренная, и климат сходствующий много с Молдавией, ибо в лесах дикие овощи, яблоков и груш много, а также на иных местах и дикой виноградной лозы отыскать можно».
По словам Пишчевича, для строительства первого жилья почти невозможно было нанять людей, и хотя на левом берегу Донца имелись села, никто ни за какие деньги к ним на работу не шел. Местные жители поначалу дичились переселенцев, что сам офицер объяснял уединенностью здешнего края — люди рождались, вырастали и состаривались, не встречая никого из чужих, поэтому при виде сербов разбегались «как дикие звери».
Вскоре поселенцы, объединенные в два гусарских полка, стали сеять хлеб, завели огороды, и жить стало полегче. Сильно выручала в первые годы и охота. В долине Донца и в прилегающих балках было много всякого зверья. Как признавался Пишчевич, в отдельные дни удавалось подстрелить до десятка коз, а зайцам и счету не было.
Командиры славяносербских рот, вне зависимости от своего воинского звания, прилагали значительные усилия для организации строительства храмов и приходских школ. Сначала молитвенные помещения устраивали в палатках, но с развитием и укреплением поселений начали появляться настоящие деревянные и каменные церкви.
Впрочем, несмотря на то, что людям Шевича и Прерадовича удалось кое-как прижиться на новой земле, масштабы колонизации никак не соответствовали ожиданиям царского правительства. К 1 сентября 1757 года под начальством Прерадовича насчитывалось всего 199 гусар (92 офицера, 105 рядовых) из числа сербов, валахов, молдаван, болгар, венгров и греков. Всего с женщинами, детьми и отставными солдатами — 425 душ. У Шевича — 278 гусар и 648 душ, то есть в общей сложности в Славяносербии проживало всего 1073 человека.
В свою очередь и в Новой Сербии на берегах Днепра насчитывалось всего чуть более двух с половиной тысяч человек (из них сербов только около тысячи), что никак не соотносилось с прогнозами генерала Хорвата — собственно автора идеи сербской колонизации — обещавшего властям в Санкт-Петербурге привлечь на российские земли более 10 тысяч своих соотечественников.
Как ни старались командиры полков пополнить ряды своих подчиненных, приток иноземных поселенцев с первых шагов организации Новой Сербии и Славяносербии был незначительным. С одной стороны это, конечно, ускорило адаптацию иноземцев на новых местах, но с другой — вызвало закономерные претензии со стороны царского правительства, тратившего на колонистов баснословные суммы: в 1752–1762 годах на переселение сербов в Россию из государственного бюджета было выделено 700 тысяч рублей. И это при том, что все доходы казны в этот период составляли около 17 миллионов рублей ежегодно.
В 1762 к власти в России пришла Екатерина II и тогда же было начато расследование по припискам и злоупотреблениям среди руководства колонистов. Наиболее злостные нарушения были выявлены в администрации Хорвата, на которого в Санкт-Петербург лился буквально поток жалоб от поселенцев. По итогам следствия Хорват был лишен чинов и сослан в Вологду, а на его имущество был наложен штраф (казенная претензия) почти в 65 тысяч рублей.
При проверке положения дел в Славяносербии пришлось также пришлось разбирать многочисленные жалобы колонистов, которые писали, что от генералов Шевича и Прерадовича «претерпевают немалые обиды… жалованье и провиант удерживают…, а за ослушание бьют нещадно». Имели место и приписки — если по бумагам население колонии насчитывало свыше 4 тысяч человек, то в действительности их оказалось вчетверо меньше.
В отличие от дела Хорвата, которое завершилось судом и ссылкой, Шевич и Прерадович не понесли столь сурового наказания. Их действия рассматривались скорее как служебные злоупотребления в рамках тяжелых условий пограничной службы. Однако приведенные доказательства однозначно свидетельствовали, что система управления в Славяносербии с почти неограниченной властью полковых командиров над людьми и казной оказалась коррумпированной и вызывала протесты поселенцев. Эти системные пороки, на которые наложился скандал с Хорватом, и привели к признанию всей модели колонизации негодной.
В 1764 году и Новая Сербия, и Славяносербия прекратили свое существование в качестве автономий и вошли в состав Новороссийской губернии. Воинские части на Северском Донце были объединены в один Бахмутский гусарский полк в составе 18 рот.
История Славяносербии — короткий, но яркий эпизод в геополитической истории Российской империи. Она стала одним из многих «плавильных котлов», в которых формировалось пестрое население будущего юга России. Ее наследие — не столько в сохранении национальной идентичности сербских колонистов, которые быстро расстворились в местном этническом ландшафте, сколько в самом факте системного заселения стратегически важных земель. Несмотря на общий провал проекта сербской колонизации, он все же частично выполнил свою главную задачу, подготовив некогда Дикое Поле к возникновению здесь в будущем городов и заводов Донбасса.
Александр Медников