К 79-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне Донецкое агентство новостей запустило проект «Слава России». Он посвящен тем, кто сейчас повторяет подвиг своих прадедов и отстаивает интересы Отечества на передовой, освобождая Донбасс и Новороссию от оккупантов.
Новый герой нашего спецпроекта еще со времен учебы в школе принял для себя решение освоить благородную профессию врача. Реализовать это стремление удалось: он стал военным врачом и получил острый позывной Шприц. Будучи кадровым офицером, попал в зону специальной военной операции. Опыта работы в зоне боевых действий до этого не имел.
«Это моя работа, и я стараюсь ее выполнять. Повторюсь: я считаю, что каждый человек должен помогать нуждающимся по мере своих возможностей. Словом, делом, материально, психологически — не важно. Важно — помогать».
Говоря о специфике своей работы, Шприц отмечает, что всего существует пять ступеней оказания помощи. Он способен оказать три из них. Первая помощь оказывается прямо на поле боя: медик помогает раненым бойцам перебраться в безопасную зону, затянуть жгут, перевязать и обезболить раны. На следующем этапе оказывается уже доврачебная помощь — раненых доставляют в медпункт батальона, где проводится стабилизация раненого и отправка дальше — в медроту. Там врачи проводят инфузионную терапию, стабилизируют и контролируют состояние пострадавшего. После этого к помощи подключаются медотряды спецназначения (МОСН) и отдельные медицинские батальоны (ОМедБ). Они выполняют, как правило, хирургические вмешательства с целью устранения тяжелых, угрожающих жизни последствий ранения. Специализированная помощь — конечный пункт реабилитации — оказывается уже «на большой земле», в специализированных лечебных учреждениях вдалеке от фронта.
Шприц оказывает помощь не только военным, но и гражданским. Рассказывает, что на запорожском направлении многие местные жители предлагали деньги за оказанную помощь — люди попросту не верили, что помощь может быть безвозмездной.
«Забавный момент: когда местные узнают, что мы из медицинского подразделения — порой приходят за помощью, за советом или за лекарствами. И вне зависимости от их отношения мы всегда их выслушиваем и помогаем, чем можем: я собираю анамнез, даю лекарства, на отдельном листе расписываю схему приема и т. д. Мои люди в это время собирают им продуктовую коробку. Потом этим всем местных нагружаем. Они благодарят и спрашивают: „А сколько вам нужно заплатить?“ Отвечаю, что ничего не нужно. Обычно у них после этого возникает шок, и они все равно пытаются всучить деньги. Я им объясняю, что мне страна зарплату платит, а людям помогать должны все, кто такой возможностью обладает».
Говоря о том, сложно ли помогать пленным украинским боевикам, которые нуждаются в помощи, Шприц однозначно отвечает утвердительно.
«Все-таки это наш противник, кто же не будет делить после двух лет военных действий? Многих товарищей я здесь потерял, по многим скорблю до сих пор. Но я понимаю, что они (военнослужащие противника) — тоже люди. Они тоже теряли своих друзей и товарищей. У них тоже есть родные и близкие. Их тоже ждут. Поэтому когда нужно оказать помощь — оказываю ее в полном объеме — в меру моих скромных сил, конечно же. Пытаюсь разговорить, чтобы человек хоть немного расслабился. Слова грубого не скажу, но это до тех пор, пока он мне не будет мешать оказывать ему помощь».
Шприц рассказывает, что одной из главных сложностей для него, особенно в начале СВО, стала связь с близкими. Разговаривать удавалось крайне редко, а интенсивность боев была сравнима с битвами времен Великой Отечественной. Услышать голос матери и жены стало самым заветным желанием парня, находившегося в то время под Угледаром. Там Шприцу улыбнулась удача — он познакомился с военнослужащим из Донецкой Народной Республики, у которого с собой был мобильный телефон. Собрав небольшую группу желающих услышать весточку из дома, они отправились на точку, где ловила мобильная связь.
Медик рассказывает, что был потрясен тем, как спокойно говорил по телефону парень из ДНР: так, будто бы он и не на войне вовсе, обещал, что скоро вернется домой.
«Он договорил, передает телефон мне. Я дрожащими руками (от холода дрожали, но больше от волнения, конечно) ввожу номер жены, слушаю эти тягучие, будто часовые, гудки и надеюсь на то, что жена ответит на незнакомый номер. Гудки заканчиваются, и я слышу ее растерянное „Алло?“. В тот момент думал, что мир перевернется. Чувствую, глаза защипало. Отвечаю ей. Она плачет. Я пытаюсь держаться: подчиненный рядом стоит ведь, марку держать надо. Минуту где-то поговорили, но так тепло на душе стало».
После этого Шприц набрал номер матери, однако разговор прервал вражеский обстрел. Снаряды ложились все ближе, поэтому команда быстро направилась в укрытие, не забыв поблагодарить парня, который многим помог впервые за несколько месяцев поговорить с родными.
Шприц очень любит кошек. Говорит, что ловил себя на мысли: обездоленных животных больше жаль, чем людей, а с приходом войны их стало жаль вдвойне. В августе 2022-го, на очередной вылазке для созвона с родными, в придорожной траве Шприц заметил черного как уголь котенка. Попытался его поймать — но тот оказался проворным и рук военного боялся.
«Котенка могу понять: как он там в этих полях выживал — никому не известно, с чего бы ему людям доверять — непонятно. Тем более, по дороге постоянно машины всякие шумные ездят. Печально было, но тут ко мне подошел сослуживец мой, который выезжал на связь почаще и сказал, что котенок этот постоянно тут вертится. Решил, что в другой раз поймаю и заберу. Проходит пара дней, возвращается мой подчиненный с очередного сеанса связи и привозит его. Ну все, говорю, в нашем полку прибыло».
Боязливый черный котенок скрывался ласковой кошечкой, игривой и крайне умной. Шприц решил, что заберет ее домой — с нее войны хватит. Так и произошло: сейчас кошка Берцинай (в переводе с аварского «красавица») живет в любви и заботе у родителей Шприца.
После этого в полку появилась новая любимица — Маркиза, которая прошла с военными все тяготы окопной жизни под постоянными обстрелами. Ее Шприц привез своей жене.
«Летом 23-го мы были на Времевском выступе. На участке, где мы жили, была кошка беременная. Мы все гадали — нам придется роды принимать или нас еще куда перебросят. Все-таки мы принимали. Занесли ее домой, выделили ей здоровенную коробку в качестве жилплощади, застелили одеялами и простынками. Родила она пятерых котят. Росли вместе. Как прозрели и окрепли — мы четверых раздали в надежные руки: с каждым из потенциальных хозяев беседы проводили. А пятую оставили у себя. Назвали ее Бусей. Сейчас она с нами живет. Осенью мышей уничтожала как могла, рассчитываем на нее и сейчас».
Несмотря на доброе сердце, в команде Шприц зарекомендовал себя как уважаемый командир. Рассказывает, что с сослуживцами всегда общается наравне, в то же время пользуется авторитетом. Этому, по словам Шприца, способствовало несколько факторов.
«Я не давал поводов сомневаться в себе — по крайней мере, старался не давать таких поводов. Если начальство говорило останавливаться на марше во время обстрела, чтобы подхватить раненого и оказать ему помощь — мы останавливались и помогали. Если нужно было отправиться на другой конец Старомлыновки (это было в начале марта 22-го), чтобы какому-то гражданскому оказать помощь — я шел туда сам и брал пару людей, чтобы было безопаснее».
Шприц добавляет, что когда поступали первые раненые, он показывал и рассказывал другим парням, что и как нужно делать. Уверен, что знания, полученные за годы учебы, тоже дали бонус в приобретении авторитета и уважения среди коллег. Несмотря на это, Шприц считает, что продолжать учиться нужно всегда — знаний никогда не будет много.
«Когда встречаю других медиков, знающих и умеющих больше меня, всегда пытаюсь у них чему-то обучиться».
Шприц особенно выделяет одного из таких людей, которого называет «Его Величество Ильич» и легендой фронтовой медицины ДНР. По профилю Ильич хирург, однако Шприц уверен, что его знания в области медицины просто не счесть.
«Очень рад, что жизнь с ним свела. Два месяца проработали вместе. За эти два месяца я столько практического опыта набрал, сколько не было за шесть лет учебы. И, что самое главное, он тягу к знаниям и умениям поощряет. То есть не было такого, что он какую-либо операцию проведет молча. Все покажет, все расскажет. Потом и небольшой устный зачет проведет. А затем приедет еще один раненый с похожим ранением и Ильич говорит: „Ну что, Максим, теперь ты работай, а я посмотрю“. Исключительный человек».
***
Читайте предыдущие публикации из серии «Слава России»: