К лету 1920 года Гражданская война в европейской части России подходила к своему кровавому финалу. Белая Русская армия барона Петра Врангеля, запертая красноармейцами в Крыму, отчаянно пыталась переломить ход событий и поднять казачество южных губерний на борьбу с большевиками. Чтобы вырваться из стратегического тупика, белое командование сделало ставку на дерзкие диверсионные операции в глубоком тылу красных. Одной из них стал Назаровский десант на Кривой косе (район современного поселка Седово, в 50 километрах от Мариуполя). Эта операция, если судить о ней с высоты наших дней, была изначально обречена на провал. Тем не менее она стала яркой иллюстрацией трагического финала белого дела на земле Донбасса.
В штабе Врангеля возложили на десант грандиозную задачу: поднять масштабное восстание крестьян и донских казаков в глубоком тылу красных, чтобы оттянуть их силы от главного фронта по нижнему течению Днепра, в районе Токмака и Мелитополя. Возглавил операцию полковник Федор Назаров, одним из первых присоединившийся к Белому движению еще во время мятежа донского атамана Алексея Каледина в 1917 году. Позже Назаров и сам партизанил в тылу красных, и боролся с большевистскими повстанцами на территориях, контролируемых деникинцами.
Командир десанта прекрасно знал район предстоящих боевых действий, поскольку сам был родом из станицы Ново-Николаевской (сегодня — город Новоазовск), где до поступления на военную службу работал учителем. Данное обстоятельство придавало операции особый, почти символический смысл, ведь Назаров возвращался на родную землю не как беженец, а как освободитель. Во всяком случае, в глазах самих белогвардейцев.
Ранним утром 9 июля 1920 года у хутора Обрыв на Кривой косе высадилась внушительная сила, прибывшая на судах белой флотилии из Керчи: около 1750 штыков, 25 сабель, 30 пулеметов и 2 орудия. Высадка прошла на удивление гладко, не встретив никакого сопротивления красных. Уже на следующий день назаровцы триумфально вошли в Ново-Николаевскую. Полковник отслужил благодарственный молебен, а местные жители преподнесли десантникам традиционные хлеб-соль.
Казалось, замысел Врангеля начинает сбываться. Как вспоминал позже сам барон, его командование возлагало на рейд большие надежды:
«Вначале успех сопутствовал отряду. Захвачены были некоторые станицы, взяты значительные трофеи».
К Назарову действительно стали стекаться казаки с окрестных хуторов, но их было не так много, как рассчитывало белое командование — всего несколько сотен человек. Надежды на всеобщее народное восстание разбились о суровую реальность. Местное население, истощенное годами мировой и гражданской войны, продразверсткой и постоянной сменой власти, предпочитало выжидать. В сущности, главная ошибка разведки Врангеля заключалась в том, что она переоценила степень недовольства казаков советской властью и их готовность к восстанию. Ведь жители региона не только опасались террора со стороны большевиков, но и помнили жесткость деникинских властей в 1919 году.
Несмотря на слабую поддержку населения, отряд Назарова действовал энергично и смело. Он двинулся вглубь Донской области, избегая лобовых столкновений в крупных городах и нанося удары по коммуникациям и мелким гарнизонам. Красное командование, сперва ошеломленное внезапным появлением врага в своем тылу, быстро опомнилось. Была создана специальная группа для ликвидации десанта. Начались тяжелые, изматывающие бои. Назаровцы, пробиваясь сквозь укрепленные позиции противника, вышли с территории Донбасса и перенесли боевые действия дальше на восток, в сторону большой излучины Дона.
В отчетах большевистской администрации Донской области группировка белых именовалась бандой:
«Банда Назарова всколыхнула ютившиеся в лесах мелкие шайки, которые наряду с набегами сеяли смуту, провокацию, панику среди крестьянства, которое нередко выявляло свои враждебные действия… Банда, высадившаяся на Кривой Косе, быстро стала продвигаться на северо-восток, и по истечении не более двух суток достигла Мокро-Еланчикской слободы, что в 12 верстах южнее станицы Амвросиевка. Отсюда банда двинулась дальше в направлении на северо-восток через Белояревку на Голодаево. Банда двигалась в Александрово-Грушевский район, в местности, населенные казачеством, с каждым днем укомплектовывая свои части за счет контрреволюционного элемента и примазавшихся агентов белогвардейского стана».
Для ликвидации назаровцев красное командование бросило все доступные силы. В боевую готовность были приведены части трудовой армии, караульные подразделения, милиция и отряд особого назначения. К ним присоединились снятые с фронта 3-я бригада 9-й стрелковой дивизии и 3-я бригада 2-й Донской дивизии. Большевики пытались сдержать продвижение казаков вдоль железнодорожной линии, однако после ожесточенных боев, израсходовав все боеприпасы, красные были вынуждены отступить. Воспользовавшись этим, назаровцы взорвали железнодорожное полотно между станциями Горная и Шахтная, нарушив коммуникации противника, и заняли хутор Табунщиков.
Однако развить успех не удалось. Под натиском свежих красных частей казаки, сильно уступавшие теперь врагу в численности, были вынуждены оставить занятые позиции и начать отход на юго-восток. К концу месяца положение десанта стало критическим. 20 июля у деревни Дарьевка отряд понес серьезные потери. Кульминацией всего похода стали бои за станицу Константиновскую, где сражение доходило до рукопашных схваток. Большевики отчитывались:
«Противник оказывал упорное сопротивление, отстреливаясь до последнего патрона. Нашим войскам приходилось приступом брать каждый дом и сад. В результате банда была разбита и остатки ее, обезоруженные, переправившись через Дон, были уничтожены отрядом кавалерии».
Со своей стороны герой Первой мировой войны, полковник армии Врангеля Василий Белявский дал такую оценку действиям десанта:
«Назаровцы храбро сражались с многочисленной ордой красных, сражались до последнего патрона».
Несмотря на сокрушительный разгром у Константиновской, остатки назаровцев, отделенные от спасительного Азовского моря уже сотнями километров, дали еще один бой красным у реки Маныч, после чего рассеялись. Врангель в своих мемуарах констатировал:
«После ряда успехов, полковник Назаров в последних числах июля был настигнут превосходными силами красных в районе станицы Константиновской. Его отряд был разбит. Остатки отряда отошли в Сальские степи. Сам полковник Назаров был захвачен в плен, но бежал и после долгих скитаний вышел на наш фронт. По его словам, население станиц, через которые они проходили, относилось к нему весьма сочувственно. Однако к отряду присоединялись немногие, опасаясь жестокой расправы красных в случае неудачи; и на Дону, как и на Кубани, население проявило пассивность».
Пленных офицеров из состава десанта, как это часто бывало в той войне, ждал расстрел, а рядовых казаков — мобилизация в Красную армию. Судьба самого Федора Назарова сложилась иначе, чем это описывает Врангель: по подложным документам он был мобилизован красными в караульный батальон РККА, но затем скрылся из части и, перейдя линию фронта, вернулся обратно в Крым.
После окончательного поражения Русской армии Врангеля Назаров эвакуировался в Грецию, а затем перебрался в Болгарию, где занимался сельским хозяйством. Впрочем, уже через пару лет он уехал на Дальний Восток, где вновь организовал партизанский отряд и был убит в бою с красными на советской границе. Произошло это, по одним данным в 1928-м, по другим — в 1930-м году. Есть и третья версия, согласно которой Назаров был арестован чекистами в Китае и расстрелян в Хабаровске в 1931 году.
Десант на Кривой косе вошел в историю как последняя операция Белой армии в Северном Приазовье. Высадка казаков под командованием генерала Сергея Улагая на Кубани, предпринятая месяцем позже, повторила его судьбу. Исход этих сражений со всей очевидностью продемонстрировал ключевую проблему Белого движения ко второй половине 1920 года — оно окончательно лишилось поддержки местного населения. Даже исключительное мужество, проявленное бойцами-десантниками в этих рейдах, не могло компенсировать фундаментального стратегического просчета Врангеля. Планируя операции, он исходил из ошибочного политического расклада, продолжая верить в готовность региона к массовому восстанию против советской власти.
Александр Медников