Шахтерск, 1 ноя — корр. ДАН. Донецкое агентство новостей продолжает серию публикаций о том, как живут эвакуированные из освобождаемых территорий Донбасса люди. На днях проведали постояльцев сразу нескольких ПВР в Шахтерске, что на востоке ДНР.
Встретили нас тепло, но на контакт идут далеко не все. Многие до сих пор не могут прийти в себя после пережитого сначала в оккупации, а затем во время боевых действий. Есть и такие, кто предпочитает не вспоминать — чтобы заново не испытывать боль и муки.
Истории похожи одна на другую, но за каждой — глубочайшие переживания и эмоции. То, что пришлось пережить этим людям, многие не понимают. Поэтому ценность таких рассказов весьма высокая. Говорят, что учиться нужно на опыте других, и если в обычной жизни это не всегда работает, то тут случай — особенный.
В этом ПВР проживают, в основном, те, кто эвакуировался из Артемовска и округи — той самой «фортецi», как нарекли город представители киевского режима. Некоторым удалось выбраться еще в 2022-м.
«Ждуны» и «Сепаратюги»
Надежда Петровна — из села Кодема, расположенного меж Горловкой и Артемовском. На этом участке фронта противник накапливал силы с 2014 года. После начала СВО бои здесь растянулись на несколько месяцев. Под контроль тогда еще союзных сил ДНР и России село перешло в августе 2022-го. Собеседница отчетливо помнит и день, когда впервые «зашуршали» украинские «Грады», и дату, когда киевских боевиков изгнали.
Под украинским флагом селянам было не сладко. Вопреки заявлениям из Киева о том, что в ВСУ не берут уроженцев Донбасса, даже в передовом селе забирали мужчин на фронт. Некоторых прямо с работы — одного тракториста в Кодеме, по расскажу женщины, мобилизовали во время полевых работ, и буквально на следующий день отправили «защищать» Украину. Собеседница вспоминает, что с самого начала оккупации к ним относились, как к людям второго сорта. Унижали, мародерствовали.
«„Ждунами» нас называли — спрашивали, чего вы не уезжаете. Куда ехать, куда? И с чем? Если бы я хотела на Украину — я бы поехала давно, а если я не хочу? Все, кто там оставался — мы ждали своих. Военные нас называли «сепаратюгами», мужчины в ямах сидели, машины забирали, и мародерство было — особенно в 2014, 2015 годах. И к женщинам приставали, и к детям, и пили, — вспоминает Надежда Петровна. — Много было гадости, всего не расскажешь того, что они вытворяли, собаки, — к девчатам, к детям 12 лет цеплялись. Твари конченные».
Слава Богу, наши!
«Однажды в 6 утра вышла — смотрю, по бугру бегают, потом в 10 часов меня сосед зовет — выхожу, а там военные во дворе стоят. С перепугу шевроны не посмотрела, говорю: а вы кто? Отвечает мне по-русски. Слава Богу, наши», — говорит Надежда Петровна.
Она в 2014-м была одной из тех, кто участвовал в организации референдума о самоопределении Донбасса. Печатала списки. Вспоминает, что такой высокой явки еще не видела ни на одних выборах, коих на Украине было не счесть — люди не боялись приходить и отдавать свои голоса. Абсолютное большинство — за будущее с Россией. Были и те, кто поддерживал Украину, но это — мизер.
«Я всегда была русская. Я там выросла. У меня отец русский, со Свердловской области, муж с Карелии — вся семья русскоязычная. Мы всегда были русскими и ими останемся. Та политику, которую вбивали в головы нашим детям, внукам — просто жесть. Меня больше всего добивает, что наши дети сегодня не знают историю, не знают элементарного. Потому что в украинской школе этого не преподают. Там знают „помаранчевую“ революцию — вот всю эту чушь. Это здесь только дети спрашивают: ба, а что это, а расскажи. И начинаешь оттуда, с корней рассказывать».
Надежда Петровна вспоминает, что два года назад в ПВР было 60 односельчан. Со многими дружила, но к сегодняшнему дню практически все разъехались. Женщина не устает благодарить за свое спасение, за помощь с документами и просто моральную поддержку, в которой нуждались все.
«Помогли нам, организованно повезли в паспортный стол, всех нас приняли, всё получили организованно. Тогда приходили все соцслужбы к нам — мы никуда не выезжали, оформили все соцвыплаты, всю помощь. И моральную, и психологи приходили ко взрослым, и к детям, работали много с ними. Жаловаться не на что. Я благодарна всем», — говорит россиянка.
Электрошокером за русский дух
Другая женщина, с которой нам удалось пообщаться, стала настоящей мученицей режима. Она всегда была активисткой, потому еще в 2014 году открыто выступила против кровавой бойни, которую развязал на «майдане» Киев. В Донбассе на территории родного города организовывала митинги в поддержку России. Подобные акции волной тогда прокатились по региону. Самых активных преследовали спецслужбы.
«Нас забирали в подвалы. Не доходя домой метров 15, подъехала машина, одели мешок на голову и увезли. Держали двое суток в неизвестном ледяном подвале, прикованной к ледяной металлической кровати, как у бабушек были, прикованной наручниками. Там такое расстояние было, что если ты туда-сюда наручниками тянешь, они затягиваются — мне приходилось стоять. Ни воды, ни еды, ничего не было. Привязывали к столу и шокером пытали. Хотели узнать, кто мои друзья и где они есть», — вспоминает Екатерина.
Агенты СБУ пытались таким образом выведать имена и фамилии участников протестных движений, друзей, которые были с Екатериной на совместных фото. Женщина все отрицала и не предала своих. В пыточной провела два дня, но эти два дня повлияли на всю ее жизнь. Немногим позже перенесла инсульт. Пыткам также подвергся ее муж — его забрали, держали в яме, избивали до адской боли.
«После этого еще не раз приходили из СБУ, тягали нас. Даже когда меня парализовало, после всего, что происходило, я не могла даже плакать. Они говорили мне — хоть бы заплакала, а я, как они говорили, Зоя Космодемьянская. Наверное, такая ненависть была, что у меня не было даже слез. Они кричали: сейчас приведем твоего сына и засунем ему в *** палку. Дома забрали всё, что хотели. Нас потом выкинули — мужа в Часовом Яру — он шел пешком, а меня за городом, как собаку, с мешком на голове и с завязанными руками. Мне пришлось сгрызать скотч, чтобы освободиться».
Сила веры
С началом серьезных боев в дом женщины попала мина, он сошел с фундамента, лишился дверей и окон. На помощь пришли соседи — немного подлатали жилище, благодаря чему семья смогла продержаться до самой эвакуации. Погреба в хате не было, все окна и двери были забиты, порой, казалось, не хватало воздуха. Собеседница вспоминает, как открывала крохотную щель, чтобы подышать, но выходить было опасно. У домов постоянно крутились боевики.
«Мы очень ждали, верили, что воссоединимся. Мы ждали Россию», — отмечает Екатерина, вспоминая, как впервые увидела наших военных. Это было 8 марта 2023 года. Эвакуацию россияне организовали в тот же день. При выходе из города перед людьми представала страшная картина. Горы трупов, повсюду разруха — город было не узнать.
«Нас вели, каждые 10 минут мы ложились в грязь — была такая погода 8 марта. Одна женщина босиком шла, без сапог. Ребята нашли ей обувь, одежду. Обстрелы были сильные — мы то ложились, то бежали. Сейчас я говорю уже с юмором, но тогда было не до шуток. Мы приехали в Первомайск, нам сразу предложили еду, чай, но мы не хотели есть. Мы все были в грязи, на нервах. Когда приехали в Первомайск и увидели флаги, мы от радости стали на колени и целовали наши флаги».
В то время как на Украине открестились от церкви и проводят жесткие гонения верующих, наши люди вспоминают святых, читают молитвы. Вера всегда помогает, особенно в самые страшные моменты жизни.
«В то время, когда у меня мина упала под дом, и дом сошел с фундамента, завалилась стенка, я слушала в полвторого ночи „Богородице Дево, радуйся“ (Песнь Пресвятой Богородице — прим. ДАН). В меня ни одного осколка не попало. Всё вокруг было завалено, в моей комнате даже органза осталась целой, как будто щит стоял невидимый — ни один кусок грязи, цемента, шифера, осколка не легло возле меня. Я верую», — говорит собеседница.
Помощь России
Другой ПВР, который мы посетили, буквально на днях принял два десятка людей из Украинска. Всего здесь проживает больше полторы сотни из разных районов. Всем оказывается необходимая помощь.
«Эвакуированные обеспечены всем, очень много оказывается гуманитарной помощи, люди приходят с соседних городов, передают помощь с большой России. Все одеты, обуты, обеспечены питанием, идет поставка волонтерская. Люди разновозрастные, со своими интересами, проблемами, просьбами. Надо отдать должное сотрудникам ПВР, которые выслушивают, реагируют, оказывают помощь», — рассказала директор Шахтерского торгово-экономического колледжа Гульсинур Дьяченко.
Огонь по мирным и ложь по телевизору
В Шахтерске эвакуированные с первой линии впервые за последнее время почувствовали заботу и безопасность. Совсем не так, как дома, когда по родным домам стреляла украинская артиллерия.
«Самое жесткое началось 27 августа, мы дней 7 сидели в подвале. Стреляли прямой наводкой. Я на втором этаже живу, они [ВСУ] первый разнесли. Стреляли точно они, потому что линия фронта была еще далеко. А они начали в медийное пространство засылать — мол русские обстреливают наши дома. Хотя мы видели, с какой стороны летели ракеты — там не было русских», — делится Роман, который на днях выехал из Украинска.
Как и многие, кто столкнулся с реалиями «украинского мира», мужчина не видел смысла ехать в другую сторону. Тем более, что он всегда себя считал русским: «Я родился в Донбассе, я не поляк, не немец, не украинец».
Русский Донбасс
В день нашего приезда в Шахтерске для постояльцев устроили просветительское мероприятие — рассказывали о русской культуре, народном единстве и христианстве, русском Донбассе и общей истории с Россией. Лекцию провел известный донецкий историк и публицист Мирослав Руденко.
Поднять моральный дух и немного отвлечь от насущных проблем приехали артисты Донецкой государственной академической филармонии. Они исполнили песни, известные каждому жителю Донбасса — «Спят курганы темные», «Коробейники», «Есть только миг», «Надежда мой компас земной». Последнюю вместе с солистами пели все присутствующие.
Такие встречи воодушевляют беженцев, помогают им чувствовать себя частью нашей общей большой семьи.
Подписывайтесь на наши телеграм-канал и сообщество в VK!