Донецк, 17 ноя — корр. ДАН Геннадий Головин. «Города — они как живые организмы, на людей похожи, только устроены еще сложней», — говорит руководитель службы технического надзора рабочей группы по восстановлению Донецка Леонид Коврик, стоя на одной из крыш в центре столицы ДНР. Внизу спешат по делам горожане, несутся машины, сияет солнечными бликами Кальмиус. Отдаленно слышна канонада: для Донецка сейчас этот звук практически постоянный, иногда — негромкий, иногда — оглушающий.
Московские специалисты в сфере строительства и ЖКХ приехали в военный Донецк, чтобы помочь городу выжить в условиях постоянных обстрелов и острой нехватки воды. Всего в столице ДНР работают около 3500 сотрудников московских компаний и предприятий: газовщики, водопроводчики, электрики, автодорожники и многие другие. Этот город для них теперь как родной, а кто-то уже всерьез подумывает о переезде.
Донецкая москвичка и две войны
Донецк — прифронтовой город, его обстреливают каждый день. Москва сейчас далеко от линии фронта, но даже туда порой долетают начиненные взрывчаткой беспилотники противника. В 1941 году у окраин Москвы, как и у Донецка сейчас, тоже стоял враг, шли жестокие бои. Еще были авианалеты, в результате которых погибло более 2000 человек. Только в первом из них гитлеровцы задействовали 220 бомбардировщиков. Дончанка Анна Гавриловна Зиновьева помнит те события — тогда она была еще москвичкой.
До войны Зиновьева жила в Подмосковье, но из-за наступления немцев вместе с семьей перебралась в Москву. Отец ее был мобилизован в пехоту и погиб, защищая столицу. Сама она, будучи подростком, стала за станок и делала реактивные снаряды для «Катюш». После года тяжелой работы ее отправили учиться в школу, затем девушка успешно окончила Московский инженерно-экономический институт, сегодня это — Государственный университет управления, один из престижнейших вузов России.
В деле послевоенного восстановления требовалось грамотное планирование, а потому Зиновьева — инженер-экономист по специальности — начала работать именно в строительной отрасли. Сначала в Москве, потом в Харькове, а в 1952 году с мужем переехала в Сталино — так назывался тогда Донецк. Тут стала начальником планового отдела главка Министерства строительства УССР. При участии Зиновьевой планировалось множество проектов в разных городах Донбасса, в том числе создание и введение в эксплуатацию крупносортного прокатного цеха на «Азовстали».
Анне Гавриловне 97 лет, однако она сама готовит, поддерживает в квартире порядок, ходит за покупками, при том что живет на четвертом этаже в доме без лифта. В сентябре 2022 года пожилая женщина привычно сидела у окна и читала газету, к удаче своей захотела перекусить, отошла помыть руки… И тут за окном вспышка и мощный взрыв, все стекла вылетели. Стул, где она сидела, подоконник, где оставила газету и очки — все оказалось усыпано осколками. В многоквартирный дом в центре Донецка попал украинский снаряд.
«Фашисты! Другого слова у меня для них нет, — говорит Зиновьева. — Я это все уже пережила девочкой в четырнадцать-пятнадцать лет. Тогда на Москву бомбы сыпались. Тоже фашисты не жалели мирных, хотели нас всех убить. Я знаю, что делать при бомбежках, обстрелах, но уже сколько лет — слышу плохо и реакция не та. Тогда повезло просто, что от окна отошла».
Сначала работники ЖЭКа помогли — убрали осколки, временно закрыли окна пленкой. Потом за дело взялись москвичи. Все разбитое взрывом восстановили, а тем, у кого были старые деревянные окна, поставили новые стеклопакеты, в том числ Анне Гавриловне.
«Фашисты, которые по дому стреляли, будто знали, что мне надо окна заменить, — шутит Зиновьева. — Те старые очень старые были, рассохлись, тепло не держали, сквозняки гуляли по квартире. Но ребята из моей Москвы стараются для моего Донецка, для меня, для всех нас. Окна поставили новые совершенно бесплатно. Теперь в квартире тепло, уют, не хожу в холода по дому во сто шуб одетой. А с окон даже наклейки снимать не хочу. Приятно на них смотреть и понимать, что они — новые, пусть уже и год прошел».
«Работаем там, куда прилетало»
Замена окон и стекол в Донецке — в числе наиболее востребованных работ, из тех, которые выполняют московские специалисты. По спросу может конкурировать разве что с подвозом воды. Правда, после того, как был построен водовод из Дона, и поменялся в лучшую сторону график подачи, очереди к оранжевым машинам с кранами заметно уменьшились. А вот снаряды, ракеты и ударные дроны летят в направлении столицы ДНР постоянно, как следствие — десятки тысяч поврежденных окон.
Даже, если не было прямого попадания, а снаряд упал на пустырь неподалеку — дом все равно останется без стекол, а скорее всего — сразу несколько домов. От реактивного боеприпаса РСЗО HIMARS остекление может быть повреждено в целом квартале. В последнее время украинские боевики все чаще используют кассеты, поражающие элементы которых хаотично разлетаются во все стороны, в том числе бьют по окнам.
«Поскольку идут постоянные прилеты, мы все время работаем над устранением последствий: зашиваем фанерой окна, меняем стекла, ставим новые стеклопакеты, ремонтируем поврежденные кровли. В приоритете дома, где живут люди, но это также необходимо для сохранения зданий, особенно в холодное время года. Перекрытие теплового контура и защита от осадков важны — без этого конструкция начнет разрушаться вплоть до необратимых процессов, когда здание уже невозможно восстановить — только сносить и строить заново», — говорит заместитель руководителя рабочей группы по восстановлению Донецка Андрей Елкин.
Руководство группы оперативно посещает все места обстрелов в пяти районах Донецка — зоне их ответственности. Специалисты оценивают ущерб и, исходя из целого ряда факторов, определяют, какие работы необходимо провести, какими силами и в какие сроки. Бывает, приходится принимать очень сложные нестандартные решения. А, впрочем, абсолютно простых путей в деле восстановления города, который находится под непрерывным артогнем, — нет.
Мастера из «Мосводостока» меняют окна в очередном подъезде. Это сплоченная команда, великолепная семерка: работают быстро, весело, со смехом и шутками. Кстати, называть всех сотрудников московских кампаний москвичами — более, чем условность. Да, среди них есть жители столицы, в том числе коренные, но на самом деле это представители самых разных регионов России. Например, в бригаде монтажников трудится Виктор Иванников, он из Кузбасса, из города Салаир.
«Приехал сюда восстанавливать Донецк, Республику. Кузбасс — тоже шахтерский край, у нас тоже шахты, терриконы, знакомые тут пейзажи, как дома. Всем, землякам, родным, друзьям, знакомым привет от Вити из Салаира. Призываю кузбассовцев ехать сюда, чтобы делом поддержать наших братьев из Донбасса! Это все Россия, наша Родина, помочь согражданам в беде — долг, я считаю. Тем более, что тут в Донецке люди очень хорошие: рады, что мы им помогаем, искренне благодарят», — говорит Виктор.
В руках Иванников держит лом, несколько точных сильных ударов и перекошенная взрывом деревянная рама с торчащими из нее кусками разбитого стекла летит с четвертого этажа, падает на огороженный сигнальной лентой пятачок у дома. Прежде чем ставить новые окна, надо провести демонтаж — выбить остатки старых, сбить откосы, все зачистить. Когда демонтаж выполнен, к дому подгоняют груженную новыми стеклопакетами машину. Бригадир монтажников Степан Продан отстегивает стяжной ремень, и окна силами работников быстро перемещаются из кузова в подъезд. На разгрузку уходит не более десяти минут.
«Сам я из Ставропольского края, в Донецке работаю уже чуть больше года, — рассказывает Продан. — Каждый день здесь мы куда-то едем — стеклим, вставляем новые окна. Работаем там, куда прилетало. Это и жилые дома, и государственные учреждения, и школы, и детские сады. Работы много. Причем, бывает, сделаешь все красиво, сам доволен, а туда опять прилетает, и снова приезжаешь на этот же объект, снова делаешь ту же работу. Обидно, конечно. А что делать? Тут военный город, своя специфика».
Когда вы читаете эту статью, знайте, что окна в здании, о котором идет речь, уже давно вставлены. Израненный обстрелом дом преобразился, как и многие другие в Донецке. Пусть работу приходится порой переделывать, но если бы ей не занимался никто, то в городе большая часть зданий была бы вообще без стекол.
«Может и возможно все подсчитать, но это непрерывная работа, ее выполняют часто и достаточно оперативно, впрочем, как и многое тут, — поясняет Елкин. — Мы с вами говорим, а в это время наши бригады меняют стекла, окна, и, когда мы закончим беседу, цифра, возможно, будет уже несколько иной. Вы материал хотите сделать большой, собираетесь писать его не один день, не два, а это уже совершенно другая цифра будет. И в целом по объектам нашим обстановка изменится: многие из тех, на которых вы побывали, будут уже сданы. Такие у нас темпы. Что касается цифр, то могу сказать, что в этом году нам была поставлена задача заменить 11 тысяч окон. Мы справились с ней за три месяца весной еще».
Красивый и ухоженный военный город
При таких мощных ежедневных обстрелах Донецк должен быть весь в воронках, кратерах, как поверхность Луны. Но в действительности это не так. Журналисты, не бывавшие в городе ранее, приезжают сюда и удивляются, спрашивают у местных коллег: «А где?». Приходится объяснять, что основные последствия обстрелов в Донецке устраняются сразу же. Ремонтные бригады выезжают на места, как только прекращается огонь. Там же «Зеленстрой» приводит в порядок клумбы и обрезает сломанные ветви деревьев, а дворники метут улицы.
Бывает, что даже эксперты СЦКК едва поспевают за ними. Когда по городу выпускают пакет градов, чтобы зафиксировать все сорок прилетов нужно время, а коммунальщики и сотрудники СЦКК начинают работать практически синхронно. Поэтому случается так, что приезжают эксперты на место очередного прилета, а там все почти расчистили, осколки замели, вот-вот — и следов не останется. «Эй, притормозите! Нам нужно зафиксировать», — говорят сотрудники СЦКК. «Давайте, только недолго. У нас тоже работы полно», — отвечают им бойкие донецкие дамы с метлами.
Это — Донецк. Тут и в 2014-м, несмотря на обстрелы и бои на окраинах, розы высаживали, улицы тщательно мели и мыли. А благодаря помощи Москвы город сегодня все так же красив и ухожен, внешне практически не похож на военный. Специалисты «Мосгаза», «ОЭК», «Мосводостока», «Автомобильных дорог» трудятся здесь каждый день без выходных. Проезжая по Донецку, постоянно видишь ограждения, конусы, сигнальные ленты: там трубы меняют, тут кабель прокладывают, вот поднимают шифер на крышу, а вот укладывают асфальт.
Каждая из проделываемых москвичами работ важна сейчас для города — без этого никак. Вот, например, дороги: от их качества зависит логистика предприятий и продуктовых складов, скорость реагирования экстренных служб и просто безопасность движения. Рабочие «Автомобильных дорог» не только латают поврежденное прилетами полотно, но также ремонтируют проезжую часть и тротуар там, где этого не делалось ранее из-за нехватки средств, техники или рабочих рук.
Кузнец Артем укладывает бордюры
В Калининском районе Донецка, недалеко от Макеевки, с тротуарами было плохо — асфальт потрескался, а местами разрушился полностью, бордюры раскрошились и сильно просели, во время ливней образовывались глубокие лужи, землю с газонов вымывало на пешеходные дорожки. Жителям окрестных домов было крайне некомфортно в таких условиях.
«Было, как говорится, ни проехать, ни пройти, когда дождь пройдет или снег тает, — рассказывает дончанка Мария. — Город свой очень люблю, поэтому никуда не уехала и не собираюсь. Он — чистый, просторные широкие улицы, парки красивые, много хороших интересных мест. Почему именно здесь так запущено было? Не знаю. Или забыли, или не смогли, а может, поважнее дела были. Но теперь-то вижу — все налаживается. Очень этому рада».
Сначала, как водится, демонтаж. Экскаватор-погрузчик, оснащенный гидромолотом, легко дробит и снимает остатки старого покрытия. Асфальтная крошка равномерно раскидывается, выравнивается, уплотняется катком — она служит основой для будущего тротуара. По краям дорожки, где будет укладываться бордюр, вбиваются колья, между ними натягивается шнурка. Это необходимо, чтобы бордюр лежал ровно, и тут, конечно, не обойтись без линейки и уровня. Затем подготавливается бетонная «подушка», на которую и укладывается бордюр.
Для этого обычно требуются двое рабочих, которые берут бортовой камень захватами и кладут его на бетон. Однако бригадир подготовщиков Артем запросто, не напрягаясь, способен проделать это в одиночку, что охотно демонстрирует. У Артема интересное хобби, которое тоже требует физической силы: в свободное время он занимается ковкой изделий из металла. Узнав, что в Донецке развито кузнечное ремесло, и есть целый парк, где более двухсот кованых фигур, Артем всерьез заинтересовался. Из-за плотного графика у него не было времени посмотреть город, и о парке он услышал в первый раз.
«Целый парк кованых фигур? А я и не знал, что у вас такое есть, — говорит Артем. — Это, правда, здорово. Это мое хобби, я ковкой балуюсь в свободное время. И на чужую работу посмотреть всегда интересно. Так что в парк обязательно схожу».
Артем клеит на бордюр резиновый компенсатор. Из школьного курса физики мы знаем о явлении теплового расширения твердых тел. Так вот, под жарким летним солнцем камни увеличатся в размерах, станут давить друг на друга и от этого могут треснуть. Находящийся на стыке между двух бордюров компенсатор позволит этого избежать. Далее бортовые камни укрепляются бетоном с двух сторон. Соединяясь с «подушкой» бетон, по бокам заключает бордюр в «бетонный замок».
«Вот так и работаем. Ставим бортовой камень, еще ровняем колодцы в отметку под полотно. Люди, жильцы окрестных домов проходят тут, смотрят, как мы трудимся, много вопросов задают, благодарят, переживают, спрашивают: „Когда же вы отдыхать успеваете?“. Население очень доброжелательное. Я вот еще заметил, что прохожих больше стало. Видимо, вернулись те, кто уезжал из города, и поживее как-то теперь», — делится своими наблюдениями Артем.
«Спасибо вам!»
Завершают дело асфальтоукладчик на гусеничном ходу и едущий за ним каток. Укладчиком управляют водитель и два оператора у пультов по бокам. На пультах отображаются показания сенсоров, также там видно, работает ли автоматика или по какой-то причине выключилась. При помощи кнопок операторы управляют шнеком, выглаживающей плитой, выставляют «угол атаки» от которого зависит то, каким слоем будет ложиться асфальт.
Асфальтобетонная смесь из бункера, расположенного в передней части машины, подается на шнек и распределяется им по всей ширине укладки, а затем выравнивается и уплотняется плитой. Самосвал периодически подъезжает и пополняет запасы смеси в бункере, когда та заканчивается. Каток окончательно уплотняет уложенное покрытие.
«Сам я родом из Ставрополья, работаю в Москве. Из Москвы поехал в командировку сюда. Я уже бывал в Донецке не раз. Это, можно сказать, родной город, тут родственники живут. Работаю с утра до вечера, поэтому видеться с ними удается нечасто, но все же находится время и погостить, пообщаться. А так, целыми днями на катке, раскатываю, уплотняю крошку и асфальтобетон. Тут, конечно, тревожно бывает, чувствуется атмосфера, скажем так, гремит время от времени. Но вместе с тем и ощущение особое есть, что не просто деньги зарабатываешь, а делаешь важное дело для тех, кто наиболее остро в этом нуждается», — рассказывает механизатор Николай — мужчина с коротким седым ежиком и добрыми смешливыми глазами.
Чего на объекте нет, так это дыма и запаха смолы. Это холодный асфальт, не надо ждать, пока он остынет. Ботинок не увязнет в нем и даже не оставит вмятины. По такому покрытию можно не только ходить, но и ездить сразу после его укладки. Дончанин, выгуливающий болонку, проходит мимо по свежеуложенному асфальту. Он дергает поводок, оттягивая собаку подальше от катка, чтобы не случилось беды, убедившись, что та в безопасности, прохожий широко улыбается Николаю, говорит: «Спасибо вам!». Николай отвечаем ему еще более широкой искренней улыбкой.
Исцеление раненого
Вместе с Леонидом Ковриком, руководителем службы технического надзора группы по восстановлению Донецка поднимаемся на крышу дома в районе Набережной. Тут работы уже завершены — несколько проблемных участков закрыты новым рубероидом. К слову, окна в подъезде этого дома тоже заменили на новые. Показывая сделанное, Коврик уточняет, что в этом году москвичи отремонтировали крыши на 120 домах, в следующем планируется порядка 600, программа сейчас утверждается. Однако, как только ее утвердят, кровельщики сразу приступят к работам, не дожидаясь следующего года — с опережением.
«Города — они как живые организмы, на людей похожи, только устроены еще сложней. Есть жизненно важные органы, артерии, кожа. И сами люди наполняют города жизнью, как кровь и кислород. Что будет, если не чинить этот дом, если тут будет течь крыша, если не будет света и отопления? Естественно, люди постепенно съедут, найдут место получше, а дом будет мертвым, обескровленным. Так может случиться и с целым городом, если этот организм не лечить и не восстанавливать», — говорит Коврик.
Действительно, в истории много городов, которые не сохранились до наших дней, о них известно лишь из хроник. Часто их поглощает земля или песок, и археологам надо постараться, чтобы мы смогли посмотреть на руины. Даже в современности много городов, поселков, сел которые по разным причинам умирают или уже умерли.
Но есть и другие примеры, когда города были полностью сожжены и разрушены, но возродились из пепла. С Москвой тоже так было после нашествия Наполеона. Можно вспомнить Сталинград, Мурманск и многие другие города, разрушенные в годы Великой Отечественной войны, но возродившиеся вновь. Из самых свежих примеров — воскресший Мариуполь. В руинах лежат Артемовск, Соледар и Марьинка, им тоже предстоит пережить второе рождение. Человеку под силу не дать городу умереть и даже воскресить его. Думая об этом, понимаешь важность той работы, что делают для Донецка специалисты из Москвы.
«Мы, можно сказать, лечим город, этот большой, неимоверно сложный организм, делаем так, чтобы все системы и органы работали нормально, чтобы он жил», — отмечает руководитель службы технадзора.
Города, как и люди страдают от старости или плохой окружающей среды, у Донецка тоже есть такие проблемы — выбоины на дорогах, вода, изношенные сети. Но главное, в город сейчас стреляют, пытаются его убить, целятся в органы и артерии, необходимые для жизни. Тут строители и коммунальщики как хирурги, которые лечат раненых. Одно дело залатать крышу и вставить стекла, это как наложить повязку или зашить неглубокую рану. Но бывает, что требуется проводить очень сложные и даже уникальные операции.
С хирургической точностью
То, что вооруженные формирования Киева целенаправленно стреляют по донецким больницам, — факт. Практически все медицинские учреждения в городе хоть раз попадали под огонь, а крупные республиканские больницы обстреливаются регулярно. Неонацисты руководствуются простой античеловеческой логикой — в больницы привозят раненых. Украинским боевикам безразлично, что среди пациентов много гражданских. Им также абсолютно все равно, что обстрелами уничтожается дорогостоящее и редкое медицинское оборудование, а тяжело больные люди без него умрут, не получив своевременной помощи.
В декабре 2022 года территория Донецкого клинического территориального медицинского объединения, более известного как больница Калинина, была неоднократно обстреляна из украинской реактивной артиллерии. В результате обстрелов были повреждены четыре корпуса, ранены два пациента, один из них впоследствии умер. Однако больница не прекратила работу, а московские специалисты оперативно устранили ряд повреждений. Прежде всего вставили окна и восстановили теплоснабжение. В одном из корпусов после прямого попадания заменили кровлю и усилили несущие стены.
С Диагностическим центром ДОКТМО дела обстоят сложнее. Реактивный снаряд пробил крышу, а взрывная волна сдвинула внешнюю несущую стену так, что просто ее укреплением дела уже не решить. Поврежденные конструкции надо демонтировать, но в то же время останавливать работу центра на долгое время, значит, — поставить под угрозу жизни сотен пациентов, ведь от точности диагноза напрямую зависит успех лечения. Например, работающих аппаратов МРТ в Донецке крайне мало, а в случае, если пациент нетранспортабелен или требуется срочная операция, больного невозможно отвезти в тот же Ростов-на-Дону, где с проведением этого исследования проблем нет.
Было принято непростое решение — восстанавливать Диагностический центр без остановки его работы. Эта задача по своей сложности вполне сравнима с хирургической операцией, где надо филигранно вырезать пораженные некрозом ткани, не задев при этом важных нервов, сосудов и сухожилий.
«В результате обстрела и прямого попадания в крышу, было пробитие перекрытий технического и четвертого этажей и, если вы видите, волной выдвинуло стену — она кирпичная. В результате перекрытия держатся, что называется, „на честном слове“, опираясь фактически на пару сантиметров сдвинувшейся несущей стены. То есть, есть опасность обрушения сразу нескольких этажей. А ведь здесь находится оборудование, которое дорого стоит и очень востребовано — МРТ, КТ и прочее. Люди в очередь записываются на эти исследования, а бывает, что их надо делать экстренно. Поэтому мы сейчас проводим на самом деле уникальную реконструкцию без остановки работы центра», — рассказывает Коврик.
Для начала была решена задача по защите аппарата МРТ, который расположен на первом этаже здания, а также систем его вентиляции и кондиционирования. Для этого был построен прочный саркофаг из железных конструкций и плит. Плиты — дорожные, из таких обычно выкладываются мосты и путепроводы. То есть, можно себе представить надежность защиты. Если вдруг случится обрушение — аппарат останется цел.
Перекрытия подперли опорными стойками: когда ходишь между ними — ощущаешь себя в зарослях металлического бамбука, но точнее тут будет сравнение со спицами аппарата Елизарова. Стойки эти не дадут перекрытиям упасть, даже когда несущую стену уберут. Ее не будут сносить при помощи техники, но разберут вручную по кирпичику до третьего этажа, а потом — возведут заново. Вот насколько это тонкая и деликатная работа.
Параллельно с этим укрепляются несущие конструкции внутри, уже убрана штукатурка потолков и стен, сбиваются стяжки полов — вся внутренняя отделка помещений будет выполнена заново. И пока строители трудятся наверху, на первых этажах все так же работает медперсонал, принимая пациентов, ставя при помощи современного оборудования точные диагнозы, даря надежду на выздоровление и жизнь.
Говорили о воде и котельных, но вдруг…
В Донецке все еще не хватает воды, однако сейчас она подается горожанам ежедневно, пусть и по часам. А ведь до постройки водовода из Дона ее долго давали раз в три дня, причем с таким давлением, что до верхних этажей она часто не доходила. Единственным спасением для многих стали оранжевые машины москвичей.
Въезжая во двор, водитель водовоза громко сигналил. Жители, слыша этот звук, быстро собирали пустые бутыли и спускались вниз, у машин выстраивались длинные очереди. У кого-то вода не шла вообще полгода и больше, и набирать ее вручную было единственным выходом. Чтобы мыться, мыть посуду, поддерживать в доме чистоту и прочее нужно принести 150-200 литров. Это дня на три.
Для работы котельных воды требуется много, и чтобы пройти в такой ситуации отопительный сезон в минувшую зиму, системы пришлось заполнять при помощи этих же спасительных оранжевых машин.
«В городе дефицит воды. В связи с чем из Москвы доставили сто двадцать поливомоечных машин, которые и развозят воду по всему Донецку, доставляют ее туда, где она необходима. Идет и раздача населению, и подвоз на объекты теплоснабжения, и обеспечение предприятий для нужд производства. Только за год работы здесь мы перевезли около полутора миллионов тонн воды», — отмечает замруководителя рабочей группы по восстановлению Донецка Андрей Елкин.
В ходе подготовки к отопительному сезону в 2022-м и во время его прохождения москвичи столкнулись с целым набором проблем. Например, оказалось, что к ряду котельных очень проблематично подъехать крупной технике, что осложняет как подвоз воды, так и ремонтные работы. Для этого было решено проложить к ним подъездные пути или капитально отремонтировать старые. Этим занялись работники «Автомобильных дорог», в том числе те бригады, о которых писалось выше.
Кроме того, оборудование котельных и сети в Донецке оказались преимущественно старыми, давно не знавшими замены или капитального ремонта. В домах и квартирах тоже не лучшим образом. Летом 2022 года системы отопления донецких домов испытали опрессовкой. И во многих случаях под высоким давлением лопались батареи в подъездах или квартирах, текли полотенцесушители, рвались и рассыпались в труху гнилые трубы в подвалах.
К началу сезона проблемы в домах устранили. Котельными же основательно занялись сотрудники «Мосгаза» в 2023 году. Сейчас они уже успешно завершили все работы. Пришлось полностью менять удивительно старые котлы, а некоторые трубы просто не смогли найти в тех местах, где они были много лет назад проложены, согласно документации.
«Чтобы реконструировать котельную одной из донецких больниц, мы проделали очень большую работу. Могу сказать, что многое с советских времен не менялось, не ремонтировалось, многое запущено, — рассказывает мастер „Мосгаза“ Александр Матюхов. — Что-то и семидесятилетней давности на одном из объектов было. А у больницы искали мы трубу и не нашли: по документам должна быть, а ее нет — такая старая была, что рассыпалась и с землей перемешалась. Но это — мое профессиональное, то, что я сейчас говорю. На самом деле здесь далеко не все так. Город красивый, и так же многое тут достойно, качественно сделано. Я вот Набережную очень полюбил за это время, „Донбасс Арена“ у вас — грандиозная, высотки… В общем, хорошее безусловно перевешивает. Главное, чтобы обстрелы прекратились, и заживет Донецк отлично».
Перечисляя проблемы, связанные с прохождением будущего отопительного сезона, Елкин подчеркивает, что кроме нехватки воды и устаревших сетей есть еще одна. «Вы конечно догадываетесь, какая», — говорит замначальника группы. Конечно. А как тут не догадаться, если эта проблема не только затрагивает все сферы, в которых работают в Донецке москвичи, но определяет сейчас во многом судьбу города, прет бульдозером сквозь жизни и судьбы дончан. Конечно, это обстрелы.
Елкин сообщает, что несколько котельных из-за прямых попаданий были частично разрушены и сейчас восстанавливаются. Одну из таких в центре Донецка он предлагает посетить. На объекте — паллеты с кирпичом, сетка, бетономешалка, песок. Внизу и по крыше ходят строители, идет работа. Видно, что часть котельной разрушена взрывом и теперь строится заново.
«Мы находимся сейчас у котельной в центре Донецка, в которую был прилет снаряда, — начал рассказывать Елкин. — В результате разрушено крыло здания, где находилось вспомогательное оборудование. Было принято решение о восстановлении, и сейчас на месте рухнувшей части возводится пристройка. Работы завершаются. До начала отопительного периода все оборудование будет установлено, подключено. Также было принято решение провести ремонт кровли, чтобы исключить попадание воды. Мы не оставим город без тепла…»
И тут прогремел взрыв. За ним еще несколько. Москвичи без суеты, без паники, без лишних эмоций переместились вплотную к несущей стене. «ПВО, вроде, и прилет», — сказал один из них. Это уже потом над центром города поднимется столб густого черного дыма, а фотографии и видео с места происшествия разнесут по соцсетям и новостным лентам. Это потом в СЦКК сообщат, что центр столицы ДНР обстрелян из РСЗО. Пока все это было неизвестно. Но, глядя на московских специалистов, трудно поверить, что они — приезжие. Так ведут себя обычные местные жители военного Донецка.
Как становятся дончанами
Стать москвичами мечтают многие жители российских глубинок. Приезжают туда в поисках работы, пытаются зацепиться, но далеко не у всех получается. Дончанами мечтают стать, скорее всего, немногие. Да и мечтают ли? Вот вопрос. Особенно в период затянувшегося конфликта и его наиболее острой фазы. Опыт показывает, что часто дончанами стать и не мечтают, но это происходит непроизвольно, незапланированно, по порыву, призванию, долгу, по любви, кому-то во благо или назло врагам. Происходит с жителями Москвы, Сибири, Заполярья, каких угодно городов России и разных стран мира от Китая до Америки и еще по глобусу вдоль и поперек.
Когда британец Джон Юз в девятнадцатом веке построил в этой степи завод, многие приезжали сюда на заработки, думали, что временные, но так и оставались жить в рабочем поселке вокруг заводских стен. Поселок рос, стал городом и все так же притягивал к себе людей. Они ехали в Юзовку, Сталино, Донецк на волне индустриализации, стахановского движения, послевоенного восстановления, новой войны с нацистами.
Знала ли девушка-москвичка Анна Зиновьева, выжившая во время нацистских бомбардировок столицы, что большую часть своей долгой жизни она проживет в Донецке, что там вновь уже в 97 лет ее обстреляют нацисты, и окна ей вставят москвичи, приехавшие восстанавливать город, как и она в свое время? Вот невероятная судьба, достойная экранизации. В Донецке, что ни история — можно фильм снимать.
Французы, американцы, англичане, поляки, итальянцы, прочие иностранные граждане и подданные приезжали в военный Донецк как журналисты, волонтеры или добровольцы народного ополчения. В итоге они оседали в столице ДНР, бросая в родных странах дома, квартиры, автомобили, невест, аквариумных рыбок, коллекции комиксов и бейсбольных открыток, напрочь разрывая отношения на почве разногласий по теме Донбасса с друзьями, близкими, одноклассниками, одногруппниками, одноклубниками, университетскими профессорами, которых почитали раньше, как античных мудрецов. Так тоже становятся дончанами.
Московских специалистов, которые провели в Донецке полгода, а тем более год и больше, от дончан уже практически не отличить. Можно услышать от них и местное шахтерское слово «тормозок» — это о еде, которую берут на работу, и тоже местное южнорусское словечко «ставок» — так тут называют пруд. А главное — само отношение к жизни и к условиям, в которых живет город у них теперь донецкое. Неудивительно, что некоторые уже сейчас подумывают о том, чтобы подыскать здесь квартиру, и когда закончатся боевые действия — поселиться в Донецке вместе с семьей.
«Мне нравится этот город — большой, красивый. Я вообще ехал сюда помочь людям, думал в беде, в лишениях живут, помогать надо. А когда узнал Донецк поближе, другие мысли еще появились: вот перестанут стрелять, перееду сюда и семью перевезу», — говорит бригадир монтажников «Мосводостока» Степан Продан.
Когда идешь сейчас по Донецку, обязательно проходишь мимо объектов, где работают москвичи, и много мест, где виден уже результат. Вот — дорога отремонтирована, вот — стекла новые вставлены, вот — шифер на крыше тоже новый, вот — люди пришли документы оформлять в МФЦ. А ведь совсем недавно никакого МФЦ не было, помещение под него капитально отремонтировали и оборудовали по всем стандартам в кратчайшие сроки.
«Сам город Донецк, конечно, заинтересовал, — говорит заместитель начальника участка, сотрудник „Автомобильных дорог“ Роман Данилов. — Когда закончатся боевые действия, я хотел бы приехать сюда снова, с удовольствием сходил бы на экскурсии, посмотрел бы Донецк — кому памятники тут, узнал бы об известных дончанах, о заводах, шахтах, обо всем, чем город знаменит. И как он преобразится в итоге — интересно, ведь тут часть нашей работы тоже, хочется посмотреть на результат в целом. Сейчас просто нет времени гулять по Донецку. Но места красивые для себя отметил. Набережная, например».
По красивой донецкой набережной гуляют люди. Играют в салочки дети, на лавке у памятника Чехову беседуют о чем-то молодые мамы с колясками. Блестит солнечными бликами Кальмиус, отдаленно слышится канонада, а город живет и надеется, что скоро звуки боев и обстрелов уйдут из этой степи навсегда.