«Количество обстрелов за последние сутки составило…», - так начинаются традиционные военные сводки в ДНР. Далее следуют цифры. Мало кто пытается представить, что стоит за этой статистикой. Между тем за каждой строчкой – люди. Те, кто живут в окопах, спят с оружием в руках, больше года не пуская врага на территорию Молодой Республики и в ее сердце, в Донецк.

Аэропорт, Пески, Вольво-центр, Жабуньки - все это огневые позиции одного из подразделений ополчения, куда регулярно ездит представитель известной политической партии Евгений Ивлев. Он нас и пригласил посмотреть, как живут и воюют защитники Донбасса.

«Я часто осматриваю эти точки и хочу сказать, что ополченцы каждый день совершают подвиг: живут в спартанских условиях, не видят семьи, рискуют жизнью каждую минуту. Могли стать беженцами, сидеть в тылу, в конце концов. Но выбрали другой путь. Вы увидите, насколько силен их дух, и вряд его можно сломить», - рассказывает он.

Вооружившись фотокамерой, мы отправились в путь. Первый пункт - расположение ополченцев.

Лагерь «не отдыха»

На первый взгляд лагерь не отличается от тех, что были в походах, зарницах и прочих романтических развлечениях. Разве что хозяйство основательнее. Есть беседка с резным командирским креслом, хорошо оборудованная столовая и даже своя ферма, где весело хрюкают свиньи Арсений, Порошенко и Кличко (про последнего говорят, что ему лишь бы есть, даже спать не надо).

Тему специфического юмора продолжает декорирование утвари украинской государственной символикой, например, урна с завязанным флагом, а также ритуальные таблички на ящиках с БК.

Ящики и укрепления, следы от попаданий, обломки прилетевших с украинской стороны снарядов полностью рассеивают радужные ассоциации с лагерем труда и отдыха. Здесь бойцы отдыхают после дежурства на огневых точках, сюда привозят раненых и убитых товарищей. Это передовая и нехитрый юмор - лишь способ пережить весь ужас свалившейся на голову войны.

Наш проводник уговаривает командира Жору свозить нас в окопы, на самые огневые рубежи. После инструктажа, который здесь далеко не формальный, мы садимся в машину.

Путешествие под свист пуль

«Ехать будем очень быстро, и я погромче музыку включу, чтобы прилеты не так слышно было.. отвлекают», - предупреждает командир.

Несколько минут бешеной езды по бездорожью под бодрую музыку и периодическое вздрагивание земли от «прилетов», и мы на передовой. Здесь сейчас затишье, ярко светит солнце, и поют птицы, бойцы отдыхают после очередной атаки ВСУ.

«Как часто случаются провокации с той стороны?», - спрашиваем у бойцов.

В ответ раздается смех. «Да каждые 15 минут – полчаса, - заявил один из них. - Стреляют и будут стрелять из всех видов орудий, тяжелых в том числе: и минометы, и «Васильки». Весь набор. Вчера «Нонна» стреляла - это самоходка гусеничная, стреляет 120 мм минами. Слово «перемирие» это только для нас».

Он добавил, что ответного огня никто не открывает: «Нам приказ дали, мы сидим, ждем, наблюдаем. Главное, не пропустить, если уже явные наглые вылазки с их стороны, тогда задача остановить их, уничтожить. Если мы видим противника, который движется на нас, тогда мы можем открыть огонь, а так…провоцируют, стреляют по нам… ну, пусть стреляют, пусть тратят патроны».

Выполнение силовиками плана отвода техники никто из присутствующих подтвердить не смог. «Да какой там отводили! Подводили! - делится впечатлениями молодой ополченец Сергей. - Они всю технику наоборот тянут сюда. До этого я был на других позициях, вообще их видел лицом к лицу практически, 350-400 метров. И то же самое - и БМП и БТРы и танки, все что можно тянут. По ходу тянули еще что-то посерьезнее, когда были разрывы, там такие были ямы, как минимум 152 мм».

Сергею 21 год, есть жена, родственники все проживают в Донбассе. На вопрос, почему остался, не стал беженцем, отвечает с искренним недоумением: «Зачем мне уезжать со своего родного города?» «Кто меня может выгнать? Сам я не уеду, у меня здесь все мое, квартира, дом, дача, хозяйство. Как я все это брошу? Кому-то на растерзание? Родня моя вся здесь, зачем мне уезжать», - добавил он.

Пригнувшись, возвращаемся по усыпанным гильзами окопам к машине и отправляемся на легендарный «Вольво-центр».

Чай с дымком на Вольво-Центре

Летим снова на всех парах вдоль линии соприкосновения, теперь к звукам взрывов примешивается свист снайперских пуль.

«Нервишки у укров пошаливают, раздражаем мы их своими разъездами», - смеется Жора.

«Вольво-центр» в реальности гораздо меньше, чем выглядит в теленовостях, но разрушен, гораздо больше, что называется, «нет живого места».

"Не ходили бы вы здесь, в это место часто из БТРа бьют", - скептически оглядывает нас один из бойцов Александр, когда мы останавливаемся на оной из бывших лестничных клеток, от которой остались лишь фрагменты перил и часть ступенек.

"Да что БТРы, пойдемте, покажу, куда они из танков лупят", - подхватывает другой, Александр Федорович, поправляя на плече снайперскую винтовку.

Мы идем на остатки верхних этажей, периодически ребята нас просят прибавить темп, потому что в просветы стреляют и снайперы, и пулеметчики. Могут и чем потяжелее накрыть, тем более, что у украинской стороны время по обычному графику обстрелов, который здесь фиксируют, уже подходит.

"Это сейчас день, но все рано, где-то за полчаса до вашего приезда стреляли сильно. Как темнеет, это уже как раздражительный фактор, они начинают бить. На день ВДВ до поворота сюда подходили, мы им хорошо дали. Стреляют из тяжелого, из крупнокалиберных пулеметов. Танчики нет- нет подходят, - рассказывает Александр Федорович. Сам он из Орла, пенсионер, которому не сидится на пенсии перед телевизором, попивая чай с пирогами:

"Пенсию получил и на Новый год приехал. Ну а как? Телевизор же невозможно смотреть! Детей показывают с ручками, ножками оторванными, ну как это! Как жить так! Единственное, что угнетает (я 2 недели в лазарете после танкового удара пролежал контуженный, но это так не тревожило), надо идти вперед. Это гидра, ей пока голову не оттяпаешь, она будет убивать постоянно".

С верхних этажей мы спускаемся в подвал, здесь живут те, кто несет пост в окопах. Из комфорта здесь только подвальная прохлада, такая желанная в летний зной. Быт солдатский, жилье, правда, украшено не с юмором, который мы видели в лагере. Здесь смерть совсем рядом, поэтому в комнатах много икон, есть собственные талисманы. Некоторые бойцы в их качестве хранят портреты Сталина и Путина, говорят, и вдохновляет и от пули бережет такой набор. Пища незамысловатая. Сегодня на обед суп из овощей и тушенки, вообще в рационе крупы, овощи, тушенка и обязательно чай, которым нас угостили. Надо сказать, сахарку не пожалели, а ВСУ добавили дымку чаепитию. Прямо в момент дегустации солдатского чая недалеко упала мина.

"О! Началось! Редко спокойно бывает. Обычно часиков в 6 начинают и до часу до двух ночи начинают стрелять. Передовая есть передовая. С этими фашистами надо заканчивать. Ничего мы все равно в Днепре сапоги помоем", - уверяет только что вернувшийся из разведки ополченец, которого здесь зовут Дядей Васей.

Под грохот уже серьезно начинающейся стрельбы со стороны расположения ВСУ, мы уезжаем из Вольво-Центра. По дороге командир Жора рассказывает о том, как приходят воевать новички, как они проходят боевое крещение, впервые увидев обстрел здесь, на передовой. О том, что самому молодому ополченцу батальона 20 лет, а самому пожилому - 86. О том, что еще с боев под Славянском понял, что бывшие соотечественники, сейчас уничтожающие все живое на Донбассе, - обыкновенные фашисты, и что бить их нужно без пощады.

Командир Жора рассказывал, сам того не подозревая, о патриотизме, без пафоса и лишних слов, но очень жизненно и искренне.

***

Мы вернулись в центр Донецка под вечер. Картина привычная- чистые улицы, цветущие розы, музыка и смех из ресторанов и кафе. Мой проводник поделился с нами тем, что не озвучили ополченцы на передовой:

"Регулярно бывая на позициях, я слышу горечь ребят, у которых свое понимание этой войны и патриотизма. Они говорят, что тем, кто рассуждает о войне,сидя в ресторанах в центре города, никогда не понять, как это происходит на самом деле. Видимо, у этих людей свое понимание окружающей действительности. Суть в том, что мы сейчас были на передовой не в нескольких километрах от Донецка, а всего лишь на его окраине".